webdonsk.ruКак хороша жизнь когда что нибудь сделаешь хорошее и правдивое достоевский
Добавил пользователь Владимир З. Обновлено: 02.09.2024
Сочинение. Помогите написать сочинение по роману Фёдора Михайловича Достоевского "Братья Карамазовы" тема "Как хороша жизнь,когда что нибудь сделаешь хорошее и правдивое".
Это смысл романа и маленькая предыстория его написания. Если очень много - сократи. Вообщем выбери,что понравиться!) В мае 1878 года вместе с В.Соловьевым Ф.М.Достоевский совершает поездку в козельскую Оптину пустынь,центр русского "старчества",во время которой сообщает спутнику главную мысль будущего романа "Братья Карамазовы" - "церковь" как положительный общественный идеал. Под "церковью " Достоевский понимал любовное братство людей,в котором "всякий пред всеми за всех виноват; не знают только этого люди,а если б узнали - сейчас был бы рай!". Ключевая мысль романа - взаимосвязанность всего живого,взаимопроницаемость "миров". Каждый из героев, как обычно у Д., воплащает собой определенную "идею". Столкновение этих жизненных установок и определяет действие романа. Отвратительный в своем цинизме и разврате старик Карамазов как бы символ смерти и разложения русского общества, которое тем не менее должно породить из своих недр нечто новое. Старший сын, Дмитрий, - натура стихийная, "широкая",в нем добро перемешано со злом. Он запутывается в своих страстях , заходит в нравственный тупик; но прекрасный "новый человек", обитающий, несмотря ни на что, в его душе, - залог будущего воскресения к иной праведной жизни. "Виновность за всех", которую вдруг ощущает Митя после обвинения его в убийстве отца , предполагает крестный путь страдания,искупление : поэтому герой готовится в Сибири запеть "гимн Богу". Дмитрия влечет к Алеше,который воплощает в себе подлинную "живую жизнь". Напротив, с Иваном, олицетворяющим мощь отрицания, обаяние зла, у него нет ничего общего, их отношения чисто внешние. Именно Иван - настоящий, "по идее", убийца отца. Смердяков - жалкая фигура - лишь исполнитель его злой воли . Иван Иван такой же, как Раскольников и Ставрогин. На этом пути его ждут не нравственный подвиг, как Алешу, не возрождение к новой жизни,как Дмитрия,а распад личности и смерть. "Братья Карамазовы" задумывались как серия романов; написан же был только первый, который "почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя" - раннего человеколюбца" Алеши Карамазова, призванного осуществить на жизненном поприще заветы своего монастырского наставника старца Зосимы. Однако как деятель Алеша в этом первом и единственном романе практически не показан. Это ответ на вопрос. Здесь нужно привести аргумент. "Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое!". Совсем недавно я убедился в этом и понял как же это приятно! Теперь, например, я радуюсь даже таким мелким хорошим делам, как уступить место. Это ощущение внутри тебя, когда людям становится приятно из-за твоих поступков, не передаваемо. Когда ты разговариваешь с родителями,друзьями, с близкими и тебе не приходиться врать общение становится легким,естественным,приятным, откровенным и очень теплым. А как приятно говорить хоршие слова,добрые,такие, которые согревают человека всем сердцем. Вообщем,из этого я сделал вывод, что, когда мы поступаем хорошо к нам тоже все хорошее поворачивается,т.к. мы начинаем замечать эти "мелочи" и радуемся. Мы становимся более чуткими,а это нечто прекрасное,высокое, которое поддерживает в нас морально-духовные ценности. И конечно наделяет нас радостью. Вообщем не знаю понравиться тебе или нет, но я попыталась как- то натолкнуть тебя на мысль! Пользовалась я библиографическим словарем,т.к. , увы, не читала этот роман,но примерно поняла его смысл. Вобщем посмотри из этого слепить легче, чем из ничего. А вот идеи к выводу: В изображении Достоевского хорошее, будь то собственный добрый поступок, любовь или чье-то прекрасное лицо делают человека лучше, чем он есть на самом деле. Пожалуй, нет писателя лучше, глубже, сильнее, мудрее и добрее. У него нет неинтересных людей, нет пустых и недумающих. И все поступки и переживания глубоки и с надрывом.Заканчивая роман, писатель как бы напутствует читателя на добрые дела.
Цитаты и aфоризмы
А между тем, мне иногда входила в голову фантазия: ну что, если б это не евреев было в России три миллиона, а русских; а евреев было бы 80 миллионов ну, во что обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Дали бы они им сравняться с собою в правах? Дали бы им молиться среди них свободно? Не обратили ли бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали ли бы кожу совсем! Не избили ли бы до тла, до окончательного истребления, как делывали они с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю? Нет-с, уверяю вас, что в русском народе нет предвзятой ненависти к еврею, а есть, может быть, несимпатия к нему, особенно по местам и даже может быть, очень сильная. О, без этого нельзя, это есть, но происходит это вовсе не от того, что он еврей, не из племенной, не из религиозной какой-нибудь ненависти, а происходит это от иных причин, в которых виноват уже не коренной народ, а сам еврей.
Атеист не может быть русским, атеист тотчас же перестаёт быть русским.
Бедность - не порок.
Без великодушных идей человечество жить не может.
Без детей нельзя было бы так любить человечество.
Без идеалов, то есть без определенных хоть сколько-нибудь желаний лучшего, никогда не может получиться никакой хорошей действительности.
Богатство, грубость наслаждений порождают лень, а лень порождает рабов.
Был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке… ну, одним словом, в науке он сделал не так много, и, кажется, совсем ничего. Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь да рядом случается.
Бытие есть только тогда, когда ему грозит небытие, бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие.
В Америку собираться, да дождя бояться?!
В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь, или любовь убивает ревность. Совершенно противоположное бывает со страстью.
В отвлеченной любви к человечеству любишь почти всегда одного себя.
В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно, насущно-полезно.
Великодушное сердце может полюбить из жалости….
Веселость человека - это выдающаяся черта человека.
Вино скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от светлых мыслей, тупит его.
Влюбиться, еще не значит любить… Влюбиться можно и ненавидя.
Возбуждение сострадания к осмеянному и не знающему себе цены прекрасному и есть тайна юмора.
Волшебство занимательности должно помогать, а не мешать.
Вопрос не в том, являются приведения или нет, а в том, есть ли они вообще.
Время есть отношение бытия к небытию.
Вся вторая половина человеческой жизни составляется обыкновенно из одних только накопленных в первую половину привычек.
Вся эта заграница - только одна фантазия. И все мы за границей - только фантазия.
Высшая и самая характерная черта нашего народа - это чувство справедливости и жажда ее.
Высшая идея на земле лишь одна, и именно идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные "высшие" идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из одной её вытекают.
Главное в человеке - это не ум, а то, что им управляет: характер, сердце, добрые чувства, передовые идеи.
Главное, самому себе не лгите.
Гуманность есть только привычка, плод цивилизации. Она может совершенно исчезнуть.
Да будут прокляты эти интересы цивилизации, и даже самая цивилизация, если для сохранения ее необходимо сдирать с людей кожу.
Деньги - это чеканная свобода.
Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли.
Друг мой, любить людей так, как они есть, невозможно. И, однако же, должно. И поэтому делай им добро, скрипя свои чувства, зажимая нос и закрывая глаза.
Дурак, сознавшийся, что он дурак, есть уже не дурак.
Дурной признак, когда перестают понимать иронию, аллегорию, шутку.
Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы.
Если принимать все чужое так к сердцу и если так сильно всему сочувствовать, то право, есть от чего быть несчастнейшим человеком.
Если ты направляешься к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камнями во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.
Если хочешь победить весь мир, победи самого себя.
Есть минуты, когда люди любят преступления.
Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы.
Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть людей, этих слабосильных бунтовщиков, для их счастья, - эти силы: чудо, тайна и авторитет. Ты отверг и то, и другое, и третье и сам подал пример тому. Или Ты забыл, что спокойствие и даже смерть человеку дороже свободного выбора в познании добра и зла? Но овладевает свободой людей лишь тот, кто обольстит их совесть. Ты возжелал свободной любви человека - свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло, имея лишь в руководстве Твой образ перед собою, - но неужели Ты не подумал, что он отвергнет и оспорит даже Твой образ и Твою правду, если его угнетут таким страшным бременем, как свобода выбора?
Женщины - наша большая надежда, может быть, послужат всей России в самую роковую минуту.
Жизнь задыхается без цели.
Знание не перерождает человека: оно только изменяет его, но изменяет не в одну всеобщую, казенную форму, а сообразно натуре этого человека.
И почему вы так твёрдо, так торжественно уверены, что только одно благоденствие человеку выгодно? Ведь, может быть, он ровно настолько же любит страдание. Человек любит созидать и дороги прокладывать. Но отчего же он до страсти любит тоже разрушение и хаос? Вот это скажите-ка. А между тем я уверен, что человек от настоящего страдания, то есть от разрушения и хаоса, никогда не откажется.
Идея о бессмертии - это сама жизнь, живая жизнь, ее окончательная формула и главный источник истины я правильного сознания для человечества.
Иного выгоднее иметь в числе врагов, чем в числе друзей.
Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, — неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете.
Исчезает честь - остается формула чести, что равносильно смерти чести.
К сожалению, правда почти всегда бывает не остроумна.
Каждый человек несет ответственность перед всеми людьми за всех людей и за все.
Как бы ни была груба лесть, в ней непременно по крайней мере половина кажется правдою.
Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое.
Ко всему-то подлец-человек привыкает!
Красота спасет мир.
Кто легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя.
Кто не любит природы, тот не любит человека, тот не гражданин.
Кто победит боль и страх, тот сам станет Бог.
Кто хочет приносить пользу, тот и с буквально связанными руками может сделать бездну добра.
Лгут только одни негодяи.
Лишь трудом и борьбой достигается самобытность и чувство собственного достоинства.
Лишь усвоив в возможном совершенстве первоначальный материал, то есть родной язык, мы в состоянии будем в возможном же совершенстве усвоить и язык иностранный, но не прежде.
Любовь немыслима без самопожертвования.
Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих.
Люди, люди - самое главное. Люди дороже даже денег.
Мерило народа не то, каков он есть, а то, что считает прекрасным и истинным, по чем воздыхает.
Милостыня развращает и подающего и берущего, и сверх того не достигает цели, потому что только усиливает нищенство.
Мистические идеи любят преследование, они им создаются.
Много людей честных благодаря тому, что дураки.
Может быть, что вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной только беспрерывности процесса достижения, иначе сказать, самой жизни.
Мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы их учим чему-нибудь, чтоб сделать их лучше, то и они нас делают лучше нашим соприкосновением с ними.
На то и ум, чтобы достичь того, чего хочешь.
Надо быть действительно великим человеком, чтобы суметь устоять даже против здравого смысла.
Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
Настоящая правда всегда неправдоподобна. Чтобы сделать правду правдоподобнее, нужно непременно подмешать к ней лжи. Люди всегда так и поступали.
Не вы съели идею, а вас съела идея.
Не сильные лучшие, а честные. Честь и собственное достоинство - сильнее всего.
Нельзя любить то, чего не знаешь!
Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься.
Несчастье - заразительная болезнь. Несчастным и бедным нужно сторониться друг друга, чтобы еще более не заразиться.
Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и свое отечество.
Нет ничего в мире труднее прямодушия и нет ничего легче лести.
Нет счастья в бездействии.
Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием.
Нет такой идеи, такого факта, которого бы нельзя было опошлить и представить в смешном виде.
Ничему не удивляться есть, разумеется, признак глупости, а не ума.
Но что же мне делать, если я наверное знаю, что в основании всех человеческих добродетелей лежит глубочайший эгоизм. И чем добродетельнее дело - тем более тут эгоизма. Люби самого себя - вот одно правило, которое я признаю. Жизнь - коммерческая сделка.
Нужно быть поистине великим человеком, чтобы суметь устоять даже против здравого смысла.
Ограниченному обыкновенному человеку нет, например, ничего легче, как вообразить себя человеком необыкновенным и оригинальным и усладиться тем без всяких колебаний.
Он был ласков с теми, которым делал добро, и особенно с теми, кому делал добрее.
Описание цветка с любовью к природе гораздо более заключает в себе гражданского чувства, чем обличение взяточников, ибо тут соприкосновение с природой, с любовью к природе.
Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом.
Основная идея всегда должна быть недосягаемо выше, чем возможность ее исполнения.
Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
Подозревать дурное прежде хорошего - черта несчастная, свойственная сухому сердцу.
Похвала всегда целомудренна.
При неудаче все кажется глупо!
Пробить сердце. Вот глубокое рассуждение: ибо что такое "пробить сердце"? - Привить нравственность, жажду нравственности.
Родивший не есть ещё отец, а отец есть - родивший и заслуживший.
Россия есть игра природы, а не ума.
Русскому Европа так же драгоценна, как Россия; каждый камень в ней мил и дорог… О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим!
Самые серьезные проблемы современного человека происходят от того, что он утратил чувство осмысленного сотрудничества с Богом в Его намерении относительно человечества.
Самый забитый, последний человек есть тоже человек и называется брат мой.
Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.
Сила не нуждается в ругательствах.
Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования.
Старое всегда лучше кажется.
Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди. должны ощущать на свете великую грусть.
Страданием своим русский народ как бы наслаждается.
Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.
Тем-то и сильна великая нравственная мысль, тем-то и единит она людей в крепчайший союз, что измеряется она не немедленной пользой, а стремит их в будущее, к целям вековечным, к радости.
Тот, кто желает увидеть живого Бога, пусть ищет его не на пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.
У женщины, например, бывает иногда потребность чувствовать себя несчастною, обиженною, хотя бы не было ни обид, ни несчастий.
У нас, у русских, две Родины - наша Россия и Европа.
Умная жена и ревнивая жена - два предмета разные.
Учитесь и читайте. Читайте книги серьезные. Жизнь сделает остальное.
Фантазия есть природная сила в человеке. Не давая ей утоления, или умертвишь ее, или, обратно, - дашь ей развиться, именно чрезмерно (что и вредно).
Фантастическое составляет сущность действительности.
Хорошо смеется человек - значит, хороший человек.
Человек - целый мир, было бы только основное побуждение в нем благородно.
Человек - это тайна. Ее нужно отгадать. Я занимаюсь этой тайной, потому что хочу быть человеком.
Человек в стыде обыкновенно начинает сердиться и наклонен к цинизму.
Человек всю жизнь не живет, а сочиняет себя, самосочиняется.
Человек есть существо, ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее определение человека.
Человек любит считать свои беды, но не считает радостей.
Человек наиболее живет в то время, когда он чего-нибудь ищет.
Человеку кроме счастья так же точно и совершенно во столько же необходимо и несчастье!
Чем более мы будем национальны, тем более мы будем европейцами (всечеловеками).
Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нет у вас основы в первоначальной великой идее нравственной?
Честный и чувствительный человек откровенничает, а деловой человек слушает да ест, а потом и съест.
Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой.
Чтобы любить в простоте, надо знать, как проявить любовь.
Чтобы умно поступать, одного ума - мало.
Эгоисты капризны и трусливы перед долгом: в них вечное трусливое отвращение связать себя каким-нибудь долгом.
Юмор есть остроумие глубокого чувства.
Я крепко убежден, что не только очень много сознания , но даже и всякое сознание - болезнь.
В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем. Да и мы сами тоже.
Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предается страстям и грубым сладостям, и доходит совсем до скотства в пороках своих, а все от беспрерывной лжи и людям и себе самому. Лгущий себе самому прежде всех и обидеться может. Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, - знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большего удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной.
Ничего не бойся, и никогда не бойся, и не тоскуй. Только бы покаяние не оскудевало в тебе - и все Бог простит. Да и греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил Господь воистину кающемуся. Да и совершить не может, совсем, такого греха великого человек, который бы истощил бесконечную божью любовь. Али может быть такой грех, чтобы превысил Божью любовь? О покаянии лишь заботься, непрестанном, а боязнь отгони вовсе. Веруй, что Бог тебя любит так, как ты и не помышляешь о том, хотя бы со грехом твоим и во грехе твоем любит. А об одном кающемся больше радости в небе, чем о десяти праведных, сказано давно. Иди же и не бойся. На людей не огорчайся, за обиды не сердись. Покойнику в сердце все прости, чем тебя оскорбил, примирись с ним воистину. Коли каешься, так и любишь. А будешь любить, то ты уже Божья. Любовью все покупается, все спасается. Уж коли я, такой же как и ты человек грешный, над тобой умилился и пожалел тебя, кольми паче Бог. Любовь такое бесценное сокровище, что на нее весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи еще выкупишь. Ступай и не бойся.
Ибо для счастия созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: "Я выполнил завет Божий на сей земле". Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы.
Постарайтесь любить ваших ближних деятельно и неустанно. По мере того, как будете преуспевать в любви, будете убеждаться и в бытии Бога, и в бессмертии души вашей. Если же дойдете до полного самоотвержения в любви к ближнему, тогда уж несомненно уверуете, и никакое сомнение даже и не возможет зайти в вашу душу. Это испытано, это точно.
Главное, убегайте лжи, всякой лжи, лжи себе самой в особенности. Наблюдайте свою ложь и вглядывайтесь в нее каждый час, каждую минуту. Брезгливости убегайте тоже и к другим и к себе: то, что вам кажется внутри себя скверным, уже одним тем, что вы это заметили в себе, очищается. Страха тоже убегайте, хотя страх есть лишь последствие всякой лжи. Не пугайтесь никогда собственного вашего малодушия в достижении любви, даже дурных при этом поступков ваших не пугайтесь очень. Жалею, что не могу сказать вам ничего отраднее, ибо любовь деятельная сравнительно с мечтательною есть дело жестокое и устрашающее. Любовь мечтательная жаждет подвига скорого, быстро удовлетворимого и чтобы все на него глядели. Тут действительно доходит до того, что даже и жизнь отдают, только бы не продлилось долго, а поскорей совершилось, как бы на сцене, и чтобы все глядели и хвалили. Любовь же деятельная – это работа и выдержка, а для иных так пожалуй целая наука. Но предрекаю, что в ту даже самую минуту, когда вы будете с ужасом смотреть на то, что, несмотря на все ваши усилия, вы не только не подвинулись к цели, но даже как бы от нее удалились, – в ту самую минуту, предрекаю вам это, вы вдруг и достигнете цели и узрите ясно над собою чудодейственную силу Господа, вас все время любившего и все время таинственно руководившего.
Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей.
– Не злой вы человек, а исковерканный, – улыбнулся Алеша.
Оба губят себя неизвестно для чего, сами знают про это и сами наслаждаются этим.
Бог женщине послал истерику любя.
Чтобы полюбить человека, надо, чтобы тот спрятался, а чуть лишь покажет лицо свое – пропала любовь. . Потому что он, например, посмотрит на меня и вдруг увидит, что у меня вовсе не то лицо, какое, по его фантазии, должно бы быть у человека, страдающего за такую-то, например, идею. Вот он и лишает меня сейчас же своих благодеяний и даже вовсе не от злого сердца. Нищие, особенно благородные нищие, должны бы были наружу никогда не показываться, а просить милостыню чрез газеты. Отвлеченно еще можно любить ближнего и даже иногда издали, но вблизи почти никогда.
Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию.
Нелепости слишком нужны на земле. На нелепостях мир стоит, и без них, может быть, в нем совсем ничего бы и не произошло.
Если все должны страдать, чтобы страданием купить вечную гармонию, то при чем тут дети, скажи мне, пожалуйста? Совсем непонятно, для чего должны были страдать и они, и зачем им покупать страданиями гармонию? Для чего они-то тоже попали в материал и унавозили собою для кого-то будущую гармонию?
Надо идти по указанию умного духа, страшного духа смерти и разрушения, а для того принять ложь и обман и вести людей уже сознательно к смерти и разрушению, и притом обманывать их всю дорогу, чтоб они как-нибудь не заметили, куда их ведут, для того чтобы хоть в дороге-то жалкие эти слепцы считали себя счастливыми.
С умным человеком и поговорить любопытно.
Нет драгоценнее воспоминаний у человека, как от первого детства его в доме родительском, и это почти всегда так, если даже в семействе хоть только чуть-чуть любовь да союз. Да и от самого дурного семейства могут сохраниться воспоминания драгоценные, если только сама душа твоя способна искать драгоценное.
Ибо пусть нет времени, пусть он справедливо говорит, что угнетен все время работой и требами, но не все же ведь время, ведь есть же и у него хоть час один во всю-то неделю, чтоб и о Боге вспомнить. Да и не круглый же год работа.
Воистину всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали – сейчас был бы рай!
Господа, – воскликнул я вдруг от всего сердца, – посмотрите кругом на дары Божии: небо ясное, воздух чистый, травка нежная, птички, природа прекрасная и безгрешная, а мы, только мы одни безбожные и глупые и не понимаем, что жизнь есть рай, ибо стоит только нам захотеть понять, и тотчас же он настанет во всей красоте своей, обнимемся мы и заплачем…
Боже, кто говорит, и в народе грех. А пламень растления умножается даже видимо, ежечасно, сверху идет. Наступает и в народе уединение: начинаются кулаки и мироеды; уже купец все больше и больше желает почестей, стремится показать себя образованным, образования не имея нимало, а для сего гнусно пренебрегает древним обычаем и стыдится даже веры отцов. Ездит ко князьям, а всего-то сам мужик порченый. Народ загноился от пьянства и не может уже отстать от него. А сколько жестокости к семье, к жене, к детям даже; от пьянства все.
Чем беднее и ниже человек наш русский, тем и более в нем сей благолепной правды заметно, ибо богатые из них кулаки и мироеды во множестве уже развращены, и много, много тут от нерадения и несмотрения нашего вышло!
Не слуг будет искать себе человек и не в слуг пожелает обращать себе подобных людей, как ныне, а, напротив, изо всех сил пожелает стать сам всем слугой по Евангелию. И неужели сие мечта, чтобы под конец человек находил свои радости лишь в подвигах просвещения и милосердия, а не в радостях жестоких, как ныне, – в объядении, блуде, чванстве, хвастовстве и завистливом превышении одного над другим? Твердо верую, что нет и что время близко.
Кровь зовет кровь, а извлекший меч погибнет мечом.
Помни особенно, что не можешь ничьим судиею быти. Ибо не может быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же точно преступник, как и стоящий пред ним, и что он-то за преступление стоящего пред ним, может, прежде всех и виноват. Когда же постигнет сие, то возможет стать и судиею. Как ни безумно на вид, но правда сие. Ибо был бы я сам праведен, может, и преступника, стоящего предо мною, не было бы.
Если сам согрешишь и будешь скорбен даже до смерти о грехах твоих или о грехе твоем внезапном, то возрадуйся за другого, возрадуйся за праведного, возрадуйся тому, что если ты согрешил, то он зато праведен и не согрешил.
Если же злодейство людей возмутит тебя негодованием и скорбью уже необоримою, даже до желания отомщения злодеям, то более всего страшись сего чувства; тотчас же иди и ищи себе мук так, как бы сам был виновен в сем злодействе людей. Приими сии муки и вытерпи, и утолится сердце твое, и поймешь, что и сам виновен, ибо мог светить злодеям даже как единый безгрешный и не светил. Если бы светил, то светом своим озарил бы и другим путь, и тот, который совершил злодейство, может быть, не совершил бы его при свете твоем. И даже если ты и светил, но увидишь, что не спасаются люди даже и при свете твоем, то пребудь тверд и не усомнись в силе света небесного; верь тому, что если теперь не спаслись, то потом спасутся. А не спасутся и потом, то сыны их спасутся, ибо не умрет свет твой, хотя бы и ты уже умер. Праведник отходит, а свет его остается. Спасаются же и всегда по смерти спасающего. Не принимает род людской пророков своих и избивает их, но любят люди мучеников своих и чтят тех, коих замучили. Ты же для целого работаешь, для грядущего делаешь. Награды же никогда не ищи, ибо и без того уже велика тебе награда на сей земле: духовная радость твоя, которую лишь праведный обретает. Не бойся ни знатных, ни сильных, но будь премудр и всегда благолепен. Знай меру, знай сроки, научись сему. В уединении же оставаясь, молись. Люби повергаться на землю и лобызать ее. Землю целуй и неустанно, ненасытимо люби, всех люби, все люби, ищи восторга и исступления сего. Омочи землю слезами радости твоея и люби сии слезы твои. Исступления же сего не стыдись, дорожи им, ибо есть дар Божий, великий, да и не многим дается, а избранным.
Горе самим истребившим себя на земле, горе самоубийцам! Мыслю, что уже несчастнее сих и не может быть никого.
Единому от иноков стала сниться, а под конец и наяву представляться нечистая сила. Когда же он, в величайшем страхе, открыл сие старцу, тот посоветовал ему непрерывную молитву и усиленный пост.
Я против Бога моего не бунтуюсь, я только «мира его не принимаю.
А ты ни за что люби.
Кто любит людей, тот и радость их любит… Без радости жить нельзя.
Все, что истинно и прекрасно, всегда полно всепрощения.
Нынче почти все люди со способностями ужасно боятся быть смешными и тем несчастны.
Будьте же не такой, как все; хотя бы только вы один оставались не такой, а все-таки будьте не такой.
В столпе сижу, но и я существую, солнце вижу, а не вижу солнца, то знаю, что оно есть. А знать, что есть солнце, – это уже вся жизнь.
Что за вера насилием? Притом же в вере никакие доказательства не помогают, особенно материальные. Фома поверил не потому, что увидел воскресшего Христа, а потому, что еще прежде желал поверить.
Был у всей медицины: распознать умеют отлично, всю болезнь расскажут тебе как по пальцам, ну а вылечить не умеют. Студентик тут один случился восторженный: если вы, говорит, и умрете, то зато будете вполне знать, от какой болезни умерли! Опять-таки эта их манера отсылать к специалистам: мы, дескать, только распознаем, а вот поезжайте к такому-то специалисту, он уже вылечит. Совсем, совсем, я тебе скажу, исчез прежний доктор, который ото всех болезней лечил, теперь только одни специалисты и всё в газетах публикуются.
Я, например, прямо и просто требую себе уничтожения. Нет, живи, говорят, потому что без тебя ничего не будет. Если бы на земле было все благоразумно, то ничего бы и не произошло. Без тебя не будет никаких происшествий, а надо, чтобы были происшествия. Вот и служу скрепя сердце, чтобы были происшествия, и творю неразумное по приказу. Люди принимают всю эту комедию за нечто серьезное, даже при всем своем бесспорном уме. В этом их и трагедия. Ну и страдают, конечно, но… все же зато живут, живут реально, не фантастически; ибо страдание-то и есть жизнь. Без страдания какое было бы в ней удовольствие – все обратилось бы в один бесконечный молебен: оно свято, но скучновато. Ну а я? Я страдаю, а все же не живу. Я икс в неопределенном уравнении. Я какой-то призрак жизни, который потерял все концы и начала, и даже сам позабыл наконец, как и назвать себя.
– А какие муки у вас на том свете, кроме-то квадриллиона? – с каким-то странным оживлением прервал Иван.
Господа присяжные заседатели, – начал обвинитель, – настоящее дело прогремело по всей России. Но чему бы, кажется, удивляться, чего так особенно ужасаться? Нам-то, нам-то особенно? Ведь мы такие привычные ко всему этому люди! В том и ужас наш, что такие мрачные дела почти перестали для нас быть ужасными! Вот чему надо ужасаться, привычке нашей, а не единичному злодеянию того или другого индивидуума. Где же причины нашего равнодушия, нашего чуть тепленького отношения к таким делам, к таким знамениям времени, пророчествующим нам незавидную будущность? В цинизме ли нашем, в раннем ли истощении ума и воображения столь молодого еще нашего общества, но столь безвременно одряхлевшего? В расшатанных ли до основания нравственных началах наших или в том, наконец, что этих нравственных начал, может быть, у нас совсем даже и не имеется? Не разрешаю эти вопросы, тем не менее они мучительны, и всякий гражданин не то что должен, а обязан страдать ими.
О, и мы бываем хороши и прекрасны, но только тогда, когда нам самим хорошо и прекрасно. Напротив, мы даже обуреваемы – именно обуреваемы – благороднейшими идеалами, но только с тем условием, чтоб они достигались сами собою, упадали бы к нам на стол с неба и, главное, чтобы даром, даром, чтобы за них ничего не платить. Платить мы ужасно не любим, зато получать очень любим, и это во всем. О, дайте, дайте нам всевозможные блага жизни (именно всевозможные, дешевле не помиримся) и особенно не препятствуйте нашему нраву ни в чем, и тогда и мы докажем, что можем быть хороши и прекрасны. Мы не жадны, нет, но, однако же, подавайте нам денег, больше, больше, как можно больше денег, и вы увидите, как великодушно, с каким презрением к презренному металлу мы разбросаем их в одну ночь в безудержном кутеже.
Но ведь психология, господа, хоть и глубокая вещь, а все-таки похожа на палку о двух концах (смешок в публике). . Вот, стало быть, другая уж психология. Я ведь нарочно, господа присяжные, прибегнул теперь сам к психологии, чтобы наглядно показать, что из нее можно вывесть все что угодно. Все дело, в каких она руках.
Есть души, которые в ограниченности своей обвиняют весь свет. Но подавите эту душу милосердием, окажите ей любовь, и она проклянет свое дело, ибо в ней столько добрых зачатков. Душа расширится и узрит, как Бог милосерд и как люди прекрасны и справедливы.
Лучше отпустить десять виновных, чем наказать одного невинного.
Знайте же, что ничего нет выше, и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспитание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть, самое лучшее воспитание и есть. Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь. И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и то может послужить когда-нибудь нам во спасение.
Ах, деточки, ах, милые друзья, не бойтесь жизни! Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое!
Читайте также: