Как сделать карьеру в науке
В качестве ступенек научной карьеры предлагаю взять научные степени. Конечно наука — это не только диссертации. И все же именно они дают определенный статус (а куда же в карьере без статуса, верно?). Вот эти ступеньки:
- Специалист/магистр.
- Кандидат наук.
- Доктор наук.
Специалист/магистр
Что делать?
На первых этапах научной карьеры наставник необходим! Он поможет сориентироваться в море информации, поддержит в выборе темы и даст советы по подготовке к защите. Ваше сотрудничество может не ограничиться дипломной или магистерской работой: я, например, написала у научного руководителя диплом, потом кандидатскую диссертацию, а теперь работаю под ее руководством!
Кандидат наук
Что делать?
- выбрать форму обучения: аспирантура или соискательство;
- проводить исследования/опыты по теме диссертации, участвовать в конференциях, публиковать свои статьи (не менее 3-х, причем в рекомендованных Высшей аттестационной комиссией изданиях);
- сдать кандидатские экзамены по иностранному языку, философии и специальности (опять экзамены!);
- написать сам текст диссертации и ее автореферат;
- собрать гору документов к защите.
Доктор наук
Если вам стало тесновато в статусе кандидата наук, беритесь за докторскую! Докторская диссертация — это мощный научный труд, открывающий новое научное направление. Работа над докторской ведется несколько лет, по ее теме автор должен опубликовать не менее 15 работ. На практике у соискателя обычно от 20 до 60 публикаций по теме!
Научный руководитель соискателю не положен, ведь это уже совершенно самостоятельный ученый. Если же хочется мотивирующего пинка, можно поступить в докторантуру и обзавестись научным консультантом. Он и проконсультирует, и пнет при необходимости. Но будущие доктора наук обычно люди организованные, успевают и открытия делать, и люльку качать. Моя подруга и коллега родила ребенка и поступила в докторантуру, еще и преподает в Высшей школе экономики, регулярно ездит на международные конференции.
А что мне за это будет?
Диссертации-диссертации… А так ли они нужны? Ведь можно просто спокойно работать в своем вузе, музее, НИИ или научной лаборатории, заниматься исследованиями в свое удовольствие, не гонясь за степенями, не так ли?
Не совсем так. Научная степень предоставляет более широкие возможности. Молодой специалист без степени может работать младшим научным сотрудником НИИ или ассистентом кафедры в вузе. Кандидат наук уже может претендовать на должность научного сотрудника и старшего научного сотрудника в НИИ или старшего преподавателя и доцента в вузе (зависит от стажа работы, публикаций и наличия аспирантов). Ну а профессору или ведущему научному сотруднику не обойтись без докторской степени. И уж тем более деканом, ректором, руководителем научной лаборатории (выбирайте на ваш вкус!) может стать только ученый, имеющий степень доктора наук.
Вам какой этаж?
На самом деле, я не берусь утверждать что, обязательно освоить все этапы научной карьеры . Я сама еще в пути. На сегодня я думаю, что главное — получать драйв от самого процесса исследования, познания. Тогда удастся получить и степени, и звания, и признание.
Автор — Ирина Крылова
Андрей Константинов
Сейчас молодежи разумно идти в науку. Создать свою научную группу в России сейчас легче, чем на Западе. Но спроса на инновации у нас по-прежнему почти нет
В этот же день, 8 февраля, с участием Владимира Путина состоялся Совет по науке, самым ярким и критическим выступлением на котором был выступление одного из лауреатов премии Анастасии Проскуриной из Института цитологии и генетики Сибирского отделения РАН, одного из лидеров разработки двух новых многообещающих препаратов для противоопухолевой терапии. Первым в ее выступлении был тезис о все еще маленьких зарплатах в науке, что вызвало политический скандал: резкую реакцию президента, ответы чиновников, проверку Следственного комитета.
«Моя должность — старший научный сотрудник, и моя зарплата составляет двадцать пять тысяч рублей, — рассказала Проскурина. — Это, в принципе, достаточно высокая должность, как я считаю. На мой взгляд, зарплата не соответствует. Нам в этом году выделили надбавку шесть тысяч. То есть суммарно на руки я в настоящий момент получаю 32 тысячи рублей. После того как вы издали указ о повышении зарплат научным сотрудникам, это было почти три года назад, у нас сотрудникам было предложено перейти на полставки, чтобы отчитаться в повышении зарплат руководству. Обосновывали это тем, что указ был, а бюджет увеличен не был.
До выхода этого номера нам не удалось дозвониться до Анастасии Проскуриной и ее коллег, что, возможно, объясняется не только занятостью: скандал уже разгорелся, а каждое новое слово могло бы не столько развить содержательное обсуждение, сколько принести проблемы непосредственным руководителям и коллегам.
Так кто же прав? Есть ли у нас условия для быстрого карьерного старта массы молодых научных групп, что очевидно является ключевым фактором для научных прорывов, или молодым ученым приходится буквально бороться за кусок хлеба?
В России создалась удивительная ситуация: отчасти верны оба тезиса. Базовые зарплаты в науке (как и вообще в бюджетной сфере) все еще очень малы, но при этом часть активных научных групп получают финансирование существенно выше среднего. Несмотря на то что Россия занимает девятое место в мире по бюджету на науку, согласно отчету Счетной палаты, в расчете на одного исследователя (в эквиваленте полной занятости) наша страна занимает только 47-е место (93 тыс. долларов) в мире. Первое место у Швейцарии (406,7 тыс. долларов), второе — у США (359,9 тыс. долларов), третье — у Китая (266,6 тыс. долларов). У нас все еще очень большая, но в среднем бедная армия ученых.
Именно это имел в виду Евгений Хайдуков, говоря о преимуществах молодых ученых в России. При гораздо меньших в среднем затратах на одного ученого в нашей стране существенно легче получить первую степень и создать свою группу — конечно, это очень важное преимущество, именно от новых научных групп следует в первую очередь ждать прорывов.
Но эта система явно временная и уродливая во всем, кроме создания рычага для появления молодых научных групп на старте карьеры ученых.
В России создалась система слишком суровых либеральных стимулов для ученых (как, впрочем, для учителей и врачей). Ситуация, когда переменная часть зарплат больше постоянной, кое-где в продажах, возможно, эффективна, но в творческих профессиях явно вредны.
Если так, то, возможно, время оптимизаций завершается и пора думать о постоянной и логичной научной системе, причем встроенной в экономику. Ученый, если у него есть страсть к экспансии, должен конкурировать не за повышение зарплаты на пару десятков тысяч рублей, а за многие миллионы за патенты или от выхода на рынки своих технологий. Отсутствие спроса на инновации лауреаты премии молодых ученых упоминали чаще, чем проблему оплаты труда.
Евгений Хайдуков говорит, что, хотя вход в фундаментальную науку у нас проще, чем на Западе, вход в приглядные разработки, наоборот, гораздо тяжелее. Его лаборатория, хотя они хорошо понимают практические приложения своих разработок, занимаются этим на остатки денег от грантов на науку и не видят на этой стадии ни механизма поддержки, ни интереса бизнеса.
В год науки и технологий особый акцент будет сделан на поддержку молодых ученых. Одна из форм такой поддержки - программы "постдоков", относительно новый для России вид научной работы. О запуске постдок-программ для молодых ученых еще в начале учебного года заявил министр науки и высшего образования Валерий Фальков. О том, кто такие постдоки и как они могут помочь повышению конкурентоспособности отечественной науки, "Российской газете" рассказала проректор Высшей школы экономики Мария Юдкевич.
Мария Марковна, почему постдоки выделены в отдельную группу?
Мария Юдкевич: Постдоки - люди, которые только что защитили кандидатскую диссертацию, получили степень и хотели бы сконцентрироваться на проведении исследований. Дело в том, что "золотым стандартом" научной карьеры во многих академических системах считается постоянная позиция: контракт с гарантиями пожизненного найма. Но издавна во многих странах существовала короткая стадия между выходом из аспирантуры и первой ступенькой карьерной лестницы, ведущей к постоянному контракту. Это и есть постдок: когда вуз заключает с молодым человеком краткосрочный контракт - на 1-3 года.
Зачем?
Мария Юдкевич: В некоторых дисциплинах (как правило, в тех, где используется дорогое высокотехнологическое оборудование) молодой ученый не может сразу заниматься самостоятельными исследованиями. Например, социолога или экономиста можно взять на работу сразу: он начнет писать статьи. А вот только что защитившему диссертацию физику-экспериментатору нужно сделать несколько шагов, прежде чем он займет постоянную позицию и организует собственную лабораторию: получить грант, приобрести оборудование, собрать команду единомышленников… Постдок - эта та стадия, когда люди учатся быть самостоятельными исследователями и руководителями команды. Эта временная ставка позволяет заниматься научно-исследовательской работой, получать при этом стипендию, числиться в штате одного из престижных университетов, приобретать важный опыт. Найти постоянное место работы, куда бы брали сразу после окончания аспирантуры, молодому ученому сегодня сложно. Поэтому многие начинают свою карьеру именно с коротких академических контрактов.
В СССР не было такого явления. Как постдок-программы начали формироваться в России?
Мария Юдкевич: У нас много десятилетий было так: человек поступал на учебу в вуз, был студентом, потом начинал работать в лаборатории какого-то профессора, шел в аспирантуру, защищался и как правило оставался работать в том же вузе. То есть, "где родился, там и пригодился". Места для коротких контрактов в такой модели не было. Более того, частая смена работы воспринималась скорее как ветреность. У той модели, безусловно, были положительные стороны: она способствовала формированию научных школ, передаче знания и опыта, закреплению институциональной памяти. Но, в то же время, между вузами практически не было интеллектуального перетока.
Сегодня в России остро стоит задача формирования национального академического рынка. А любой рынок - это движение ресурсов. На академическом рынке основной ресурс - человеческий капитал. Формирование конкурентоспособного образования невозможно, если вузы не взаимодействуют между собой. А молодые люди, которые получили хорошее образование в одном вузе и приходят работать в другой, несут с собой новые практики и, как это ни банально звучит, свежий воздух.
Институт постдоков в России не просто позволяет человеку в ожидании постоянной позиции немножко поработать в другом месте и накопить силы. Он формирует академический рынок.
В ВШЭ есть отдельная программа для зарубежных постдоков. Как это работает?
Мария Юдкевич: Мы нанимаем людей с международного рынка труда. Но сюда входят как иностранные граждане, так и те ребята, которые учились за рубежом, но являются гражданами России. В обоих случаях мы нанимаем людей, у которых есть международная квалификация, подтвержденная докторским дипломом из зарубежного университета.
Нам важно, чтобы к нам приходили люди, знакомые с другими системами образования и науки. Нужен новый взгляд на рутинные процессы и новые возможности для исследований. Хочешь увеличить эффективность системы, внутри которой находишься? Выйди за ее границы. Грейс Хоппер, первая женщина контр-адмирал флота США и автор первого компилятора для языка программирования, говорила: "нет более вредной фразы для организации, чем мы всегда так делали".
Как мы работаем с постдоками? Стараемся, чтобы человек "влился" в подразделение, где работает, принял участие в проектах университета, то есть чтобы он действительно стал его частью. Кроме того, стараемся создавать сообщество постдоков. Разные люди - разные взгляды. Но они могут делать совместные проекты - вот что важно. Ведь одна из проблем многих университетов - так называемая "атомизация" академической деятельности. Часто люди практически полностью погружены в преподавание, и научные работы пишут "для галочки". Мы пытаемся сломать этот стереотип. Содержательная наука - это в том числе и та, что делается в интеллектуальных коллаборациях. Учим людей сотрудничать друг с другом на стыке различных дисциплин.
Сейчас программы постдоков есть в основном только в 23 российских университетах: вузах-участниках Проекта 5-100, МГУ им. Ломоносова и СПбГУ. И самих постдоков немного.
Мария Юдкевич: Здесь важно не количество, а то, что люди видят истории успеха, когда участие в постдок-программе меняет карьеру и академическую жизнь человека.
К нам приезжают очень амбициозные, очень упорные ребята из разных российских вузов. Они активно пользуются всеми возможностями университета: центрами повышения квалификации, изучения языка, охотно включаются в разнообразные проекты. И мы видим впечатляющую отдачу. Казалось бы, история с постдоками штучная, однако она стимулирует в том числе людей, которые находятся внутри университета, создавая постоянное, разумное конкурентное взаимодействие, в хорошем смысле.
Часто постдоки остаются работать в вузе?
Мария Юдкевич: Программа российских постдоков действует всего три года, и за это время лишь несколько человек остались работать в Вышке. Но большая часть людей ушла в другие места. И, что интересно, мало кто возвращается обратно в тот вуз, из которого пришел изначально. Некоторые поняли, что им не хватает знаний, и решили учиться дальше. Или идут на постдок-программу по другому направлению исследований, потому что "надо расти". Кто-то уезжает в европейский университет. Но масса людей идет в другие российские университеты.
Получается, вуз лишь трамплин? Не жалко отпускать ученых?
Мария Юдкевич: Университет должен создавать не барьеры против ухода, а точки входа. И если из университета уезжают люди - на постдок-программу или еще куда-то, - надо думать о том, как сделать, чтобы они потом возвращались. Или приезжали из других университетов. Именно это - залог конкурентоспособности в долгосрочной перспективе.
Нельзя набрать лучших сотрудников и на этом успокоиться. Нужно быть готовым к тому, что кто-то будет уходить, кто-то приходить.
Мы смотрим, кто к нам приезжает, ради чего и почему хотят остаться. В этом смысле программа постдоков - наша лакмусовая бумажка.
Про людей, которые поработали у нас на краткосрочных контрактах, можно сказать еще одну вещь: это лучшая реклама, которую только можно представить. Например, когда после программы постдоков ребята получают контракт в Гарварде или в Стэнфорде, и рассказывают, что были на постдоке в Вышке, это работает эффективнее, чем любые буклеты и сайты. Наши постдоки становятся нашими амбассадорами.
Что нужно, чтобы программы постдоков в России развивались?
Мария Юдкевич: Мне кажется, была бы очень полезна поддержка постдок-программ со стороны государства. Мобильность научных кадров не должна происходить только в рамках "магнитного поля" от университетов-доноров к университетам-реципиентам. Нужно, чтобы университеты на каком-то этапе получали помощь в найме молодых ученых. Это должна быть инвестиция, которая позволяет привлечь и принять научного сотрудника, и которая на следующем этапе дополняется собственными средствами университета.
Читайте также: