webdonsk.ruМашина для порки своими руками
Обновлено: 06.07.2024
Тяжело, прерывисто дыша, Алена с трудом расцепила туго схваченные за столбом руки. Мотнула головой, сбрасывая с лица прилипшие волосы. Из-под густых ресниц мокро пролегли дорожки щедрых слез, она даже не пыталась вытереть их, только хрипло шепнула сквозь распухшие от сильного кусания губы:
Кряжистый, до глаз заросший бородач подхватил с пола большую глиняную кружку, поднес к губам женщины. Алена жадно припала к ней, расплескивая воду на грудь, но как только вода охладила сухой рот, она тут – же сжала губы и отрицательно мотнула головой. Еще несколько раз сильно, всей грудью вздохнула, и еще тише проговорила:
Мужик недовольно пробурчал:
– Воды все ж выпей – вся ведь потом изошла, девка… Нутро пересохнет. Потеешь-то в три ручья, да и горло надсадишь – небось сама не слышала, как орала! Да уж ладно – мне и водки не жаль…
Подал мятую железную кружку. Алена взялась двумя руками, сдерживая дрожь и неловко, но отчаянно вцепилась ртом в край: мутноватый первач ожег пересохшую гортань, заставил поперхнуться. Но молодая женщина упрямо глотала водку, отгоняя туман перед заплаканными глазами и хоть немножко отходя от страшного, рвущего пламени на теле.
Мужик только хмыкнул, когда Аленка чуть не уполовинила кружку первача и подал воду, требовательно проговорив:
– Запей! Больше пей, девка…
Теперь Алена, переводя дыхание, приникла к воде. Напившись, нашла силы вытереть лицо. Потрогала пальцами губы:
– Распухли-то как… Я что, лицом билась?
– Да вроде бы нет… – пожал плечами мужик, – я бы заметил. Это ты сгрызла их, пока по первому времени крик давила. Больше не кусай губки, дуреха – я ж тя учил: рот сразу поширше раскрывай и не жалей крику! В этом деле стыдиться нечего: ори во всю мочь, дохрипу, пока воздуху хватит!
Водка начала действовать. Аленка отступила от столба, к которому прижималась все это время грудью и животом, но тут же снова схватилась руками: ноги не держали, подгибались как сами собой. Снова провела ладонями по лицу, смущенно искривила в улыбке дочерна искусанные губы:
– Неужто громко кричала?
Мужик снова равнодушно передернул плечами:
– Нормально кричала. Голосок у тебя звонкий, певучий… Так что не стыдись крику, девка – дай волю голосу!
– Ладно… Простите, коль что не так…
Она секунду помолчала, потом из-под ресниц кинула быстрый взгляд:
– Можно я еще… водки?
На этот раз мужик отрицательно мотнул головой:
– Не, девка, хватит. Опосля правежки – тогда сам поднесу. А покуда водку только на протирку дали. И так вон, половину внутрь пошла…
– Простите, коль не так сказала… – вздохнула уже начавшая хмелеть Алена. – Давайте уж дальше… Покуда силы есть.
Мужик по-хозяйски прижал Алену грудью к столбу, широкой грубой ладонью провел по телу – от плеч до бедер. Молодая красавица хрипло застонала от нахлынувшей боли: и немудрено – от самых лопаток до середины округлых плотных ляжек ее тело было густо расчерчено рваными сине-багровыми полосами от ременной плети-треххвостки. Шестьдесят плетей уже выстояла на правежке молодая девка – немудрено, что в горле так саднило от собственного отчаянного крика…
Подавив стон, выговорила, не в силах обернуться и глянуть на свое тело:
Мужик внимательнее оглядел спину и зад:
– Плечи вроде ничего, ляжки тож, а вот задница у тебя тугая, да и тискала ты ее вовсю… Говорил, дуреха – не жмись так сильно задом! Кожа-то загладится, а мясо уж кое-где и посечено.
Молодка облизнула снова ставшие сухими губы и попросила:
– Глубоко мясо не рви уж… Кто же с рваным задом возьмет…
– Так чего ж я теперь сделаю? – развел руками мужик. – Как ни крути, а сорок горячих тебе еще сыпать велено… Ладно уж, авось и мясо загладится. Зад у тебя крутой, нагуляешь. Давай, кобылка, ставай под столб заново, пройдемся еще две десятины по спине, а остальные две – уж не обессудь – еще и заднице плетей добавим. Я уж расстараюсь без оттяга драть – кожа полопается, а мясо не сильно просечется.
Девка глянула томно, с поволокой:
– Батюшко-свет, не рвал бы ты мне задник-то, а? Я приласкаю…
– Какая уж с тебя счас ласкальщица! На ногах едва стоишь!
– А я на коленочках. Уж постараюсь, гляди!
Мужик с сомнением почесал в бороде:
– Голосок хороший, ротик ладный, да как бы чего не вышло: тебе же сотня прописана! Сочтет дьяк опосля рубцы – беда!
– Я уж расстараюсь!
– Ин так! Красиво у тя личико, девка… Отсасывай! Токмо – сейчас, а уж за то потом спинку с косым нахлестом выстегаю, кожу залохмачу вовсю – там и не разберешь, сколь всыпано – хоть две десятины, хоть одна!
– Ой, благодарение, батюшко-свет! Ты токо не обмани, не раздирай уж задницу… – говоря, девка опустилась на колени – блестящая от пота, тугая и гибкая, качнула высокими грудями и широко, зазывно раскрыла рот…
Мужик сноровисто выпростал из штанов, примерился и медленно, постанывая от услады, сунул девке в рот. Девка руками обняла его ноги, чтобы не упасть без сил. Старалась, с хрипом вдыхала и снова плотно охватывала влажными губами, работала языком – до тех пор, пока мужик, схватив ее за волосы, буквально вогнал член в горло. Девка дернулась, закашлялась, вытолкнула и тут же тугая струя сочно ударила в глаза, в щеки. Обессиленная, она покорно стояла на коленях, зажмурив глаза и жадно дыша открытым ртом. В этой позе их и застала барыня…
X x x
– Фи… – сморщила носик Евгения (раньше – просто Глашка), дуэнья и гувернантка барыни, когда Настасья Ильинична рассказала ей о сцене в допросном сарае. Барыня, юная и весьма хорошенькая особа семнадцати годков, нервно передернула плечами:
– Чего изволите, барыня?
– Позови мне Марфу…
Марфа, крепкая быстроглазая бабенка, исполнительница нечастых, но весьма деликатных поручений барыни и верная, как цепной пес (что было проверено уже неоднократно даже покойным батюшкой), выслушала хозяйку куда более внимательно, чем Евгения, хотя тоже фыркнула:
– Ох, и срамница эта Алена! Не могла уж дотерпеть!
– Ну, может, она и вправду уж никак больше не могла – ее же плеткой!
– Вот кабы кнутом… Не, барыня-Настасьюшка, это окромя порки в девке похоть взыграла, верно вам говорю!
– Откуда же, ее не любить привели, а пороть…
– Оттуда же! Гляди сама, свет-Настасьюшка: конюх, мужик он видный, в бобылях ходит, девка перед ним как есть голышом крутится, во всех видах и передком и задом поворачивается, да еще наедине… Ну, как тут не разгореться девке? Вот и пыталась – и себе послабку сделать, и мужика глядишь окрутить…
– Так ведь ее плеткой, а она про похоть!
– Ой, барынька, не по годам как-то вы говорите. Уж не гневайтесь барской милостью на меня, дуру: где же еще девке себя во всей красе показать можно? Не в постель же прыгать беспутно, а тут вроде и не она сама завлекает, а так уж извеку повелось девок стегать голыми. Опять же – на скамье только спина да зад, ну еще и ляжки видны. А та деваха у столба плетки получала – можно и передок во всей красе показать, и грудки…
– Перестань, Марфа, ну как тебе не стыдно! – раскраснелась Настасья Ильинична. – Все равно стыдно! И главное – больно же как!
– На то и секут, чтоб больно. Вот девка голышом повертится, красоту покажет – глядишь, и боль не такая…
Юная барыня торопливо махнула ей рукой – мол, иди, разговорилась тут. Но заснуть в тот вечер не могла долго…
Спустя неделю, отвечая какому-то внутреннему томлению от осенней скуки, Настасья Ильинична тихонько подошла к боковой клети – горнице и вслушалась: коротко и резко вжикали в воздухе розги, сочно стегали голое тело, сдавленно и коротко, в такт ударам, встанывала женщина. Судя по голосу – молодая, а Настасье почему-то захотелось, чтобы та, кто лежит сейчас на скамье, была еще и красива… как Алена, так взбудоражившая ее сознание в сенном сарае.
Плотная дверь в клети не позволяла видеть, что там происходит, но Настасья и так хорошо представляла себе голое вздрагивающее тело на лавке, мелькание прута и размах крепкой мужицкой руки.
По всему ее телу прокатилась волна странного, острого жжения – что с ней происходило, и сама понять не могла. Но снова поймала себя на мысли – как эта молодая женщина лежит там, несомненно, голая перед мужчиной, беззащитная и подставляет свое тело под боль стегающей розги. И попыталась представить себя на ее месте: вздрогнула, повела плечами и… И вечером снова кликнула Марфу.
– А где сейчас она?
– Кто она, матушка-барышня?
– Ну, эта… Которая в сарае… была с конюхом.
– Алена, что ли? Ну, в птичной, наверное. Она цыплятами занимается. Как подживет спина да задница, ей остаток в сорок плетей дадим – но уж по честному, вот прямо перед птичной, да и всю дворню соберу: глядеть, как срамницу эту порют!
– Нет! – решительно отрезала барышня. – Зови ее ко мне. Немедля. Я уж потом сама решу, прилюдно молодку пороть или келейно. Зови!
…Алена, потупив глаза и робко сложив руки под передником, замерла в дверях. Настасья Ильинична кивнула ей, впуская внутрь и так же кивком велела Матрене прикрыть дверь. Некоторое время молчала, разглядывая Алену: видно было, что они ровесницы, только крепостная девка уже давно созрела женской силой: покрепче в бедрах, круглей в грудях, да и была чуть повыше своей барыни.
Юная барыня неожиданно покраснела, когда сказала:
Девка удивленно взмахнула ресницами, но ослушаться не посмела и быстро скинула сарафан, затем и короткую исподнюю рубашку. Настасья нетерпеливо взяла ее за плечи и повернула спиной к себе.
Тело Алены было исполосовано густо, неровными и часто пересекающимися рядами рубцов: такие следы оставила на ней плетка-треххвостка. Рубцы уже опали, только в тех местах, где было рассечено до крови, виднелись подсохшие корки. Полосы красовались на лопатках, на спине, обнимали весь крепкий круглый зад и спускались до середины ляжек. На боках девки они были заметнее всего – концы плетей загибались, глубоко впечатываясь в тело. Несколько густых полосок протягивались и до грудей: у столба Алена стояла с поднятыми вверх руками и не могла прикрыть груди.
– Спину и зад – понятно, – задумчиво проговорила барышня. – А почему он бил тебя и по ногам?
– По ляжкам, что ли? – удивленно переспросила девка.
– Ну да, по ляжкам, – еще раз покраснев, сбивчиво выговорила Настасья Ильинишна.
– Так ведь у столба пороли.
– Ну так, когда по ляжкам, всяко разно вертишься. По заду влупит – ну, стиснешь, вильнешь, и все. А по ляжкам – тут как танцуешь от порки, вот мужику и приятней.
– Чего зачем? – не поняла Алена.
– Зачем ему должно быть приятней? И вообще – какое тебе до него дело? Тебя порют, тебя раздели догола, тебе стыдно и больно, а ты про приятности какого там мужика думаешь!
Алена растерянно пожала круглыми плечами:
– Не знаю… Оно как-то само получается.
– А почему… – тут юная барыня оборвала сама себя на полуслове и махнула рукой, отсылая бестолковую молодку.
– А вот давайте я вас тихохонько к Егорке-кучеру отведу. Он в баньке со своей Машкой завсегда после порки любится. Вона там и глянем, почему да зачем…
Настасья Ильинична вспыхнула маковым цветом и решительно топнула ножкой:
А назавтра, отвернувшись к окну, чтобы Марфа не видала пристыженных глаз, словно о давно решенном проговорила:
– Ну, и когда же мы пойдем к этому, как его, Егорке-кучеру? До второго пришествия ваших приглашений ждать изволим?
Дыба — это перекладина или блок с перекинутой через него веревкой, орудие пытки в средние века. Часто (но не обязательно) на нем подвешивали за руки, связанные за спиной. Общий принцип дыбы — растягивание тела жертвы.
При флагелляции обычно применяется прямое подвешивание или подтягивание. При полном подвешивании необходимо применять специальные наручи и поножи, поскольку при подвешивании в обычных девайсах конечности затекают слишком быстро, и нет возможности провести длительную серию ударов. Есть нижним, которым полное подвешивание доставляет дополнительное удовольствие. В таком случае варианты прямого подвешивания ограничены только вашей фантазией и самочувствием нижнего. При любых вариантах подвешивания необходимо постоянно контролировать температуру тех конечностей, за которые подвешивают: как только они становятся холодными или сильно синеют, следует опустить дыбу и снять бондаж.
Андреевский крест
Андреевским крестом называется фигура в виде буквы Х. Для бондажа используется обычно приспособление в виде 2 досок длиной около 2 метров, соединенных накрест, с креплениями для цепей, кандалов либо наручей и поножей.
Андреевский крест (Х-крест) — удобная основа для фиксации, поскольку нижний на нем фиксируется в физиологически-естественном положении, при этом обычно он имеет возможность опираться не только на поверхность пола, но также и на сам крест, даже когда стоит. Если же крест укреплен горизонтально, то нижний лежит на нем, как на лавке, - и для некоторых областей флагелляции крест, как фигура фиксации, значительно удобнее, чем лавка.
При горизонтальной фиксации нижнего на спине следует позаботиться о том, чтобы голова нижнего не запрокидывалась назад. С этой целью достаточно положить под затылок перекладину. При горизонтальной фиксации на животе перекладина не нужна, так как мешает опустить голову, - а опускание головы вперед определяется вполне физиологическим изгибом шеи. Кроме того, опускание головы вниз и вперед может являться профилактикой обморока.
Крест можно обить кожей или любым другим легко моющимся материалом с прокладкой внутри, тогда он будет удобнее и мягче.
К недостаткам этого приспособления можно отнести громоздкость и ограничение доступа к телу нижнего (доступ для флагелляции всегда возможен только с одной стороны).
Столб
Фиксация нижнего к столбу довольно удобна и при этом весьма эстетична. К тому же, столб не занимает много места и может служить постоянной деталью интерьера, не наводящей на мысли о необычных пристрастиях его владельца. Но, разумеется, того разнообразия вариантов фиксации, как описанные выше девайсы, столб не дает.
4. Козлы (станок) (рис.54)
Козлы — это приспособление, весьма часто используемое для порки. Его положительные качества — достаточное удобство для нижнего, который имеет опору для туловища, - и для верхнего, который имеет свободный доступ к наиболее употребительным для порки местам. Фиксирование конечностей боттома к ножкам козел надежно обездвиживает нижнего.
5. Испанская кобыла (рис.55)
Испанская кобыла — приспособление, применявшееся испанскими монахами для пыток еретиков. Основу пытки составляла необходимость опираться промежностью на заостренный брус (обычно треугольный в сечении), со слабой опорой на пальцы ног или вообще без опоры.
В наше время испанской кобылой называют более щадящие приспособления, у которых используется тот же принцип опоры на промежность. Разумеется, верхняя опора в этом случае обычно не треугольная, а круглая в сечении, или, во всяком случае, с закругленными углами. При достаточно плавном закруглении, позволяющем находиться на испанской кобыле длительное время, она также может использоваться для фиксации при работе средними и короткими девайсами.
Зоной воздействия при этом является преимущественно спина.
6. Колодки (рис.56)
Заковывание в колодки — один из очень древних методов фиксации. Еще рабовладельцы в Древнем Риме заковывали провинившихся рабов в колодки: деревянную доску с прорезями для шеи и рук, иногда — еще и с прорезями для ног.
При флагелляции фиксация в вертикально размещенных колодках весьма удобна, поскольку дает Верхнему доступ ко всем частям тела нижнего. В то же время, нижний имеет опору для рук и головы, и зафиксирован довольно жестко без риска нарушить кровообращение. При фиксации нижнего в горизонтально размещенных колодках следует обеспечить значительную регулировку по высоте места крепления колодок.
Иногда колодки обивают кожей или другим легко моющимся материалом, прокладывают внутри мягкую поролоновую прокладку. Использование толстого слоя поролона в отверстиях колодок нежелательно: толстый слой поролона, плотно прилегающий к телу нижнего, может передавливать кровеносные сосуды в руках и в шее, - но если сделать его неплотно прилегающим, то фиксация будет ненадежной, можно будет выдернуть руки из отверстий, не раскрывая колодок. Лучше ограничиться самой тонкой прокладкой, или вообще обойтись без нее.
7. Бабья скрипка (рис.57)
Бабья скрипка — разновидность колодок. Небольшая по размеру, она предназначена для свободного передвижения зафиксированного.
Благодаря тому, что руки фиксируются спереди, флагелляция по спине и ягодицам вполне возможна. Однако, при этом лучше фиксировать саму бабью скрипку таким образом, чтобы она предоставляла опору нижнему. В случае подтягивания и высокой фиксации бабьей скрипки возможна даже работа по передней поверхности тела нижнего.
Методы фиксации
Комбинированная фиксация
Комбинации бондажных девайсов со станковыми, а также комбинации станковых девайсов между собой разнообразят action и бывают очень удобными. Так, например, наручи и поножи прекрасно комбинируются с любым станковым девайсом.
Кроме того, популярны такие комбинации станковых девайсов:
дыба + испанская кобыла
Мумификация
Мумификация представляет собой один из видов бондажа, заключающийся в полном обездвиживании боттома. Достигается заворачиванием нижнего, например, в пищевую пленку (тонкая мумификация), или полным обвязыванием его многочисленными веревками, включая связывание пальцев ног и рук.
Мумификацию можно сочетать с флагелляцией, и в том случае, если для мумификации использован тонкий материал, ощущения боттома могут быть весьма сильными.
В повести и рассказах В. Шурыгина показывается романтика военной службы в наши дни, раскрываются характеры людей, всегда готовых на подвиг во имя Родины. Главные герои произведений — молодые воины. Об их многогранной жизни, где нежность соседствует с суровостью, повседневность — с героикой, и рассказывает эта.
Роман Мерлин, прожив несколько лет в тайге, в полном отрыве от мира, возвращается к людям – и не узнает ничего. Россия оккупирована международными силами ООН, все твердят об эвакуации, потому что вот-вот с Землей столкнется огромный астероид, а где-то в глубине Вселенной ждет Химэй, в котором места хватит для всех. Это и есть древняя родина человечества, куда пора вернуться, забытый Эдем. Идти со всеми? Или остаться с немногими? Тем.
Путешественник по Времени (будем называть его так) рассказывал нам невероятные вещи. Его серые глаза искрились и сияли, лицо, обычно бледное, покраснело и оживилось. В камине ярко пылал огонь, и мягкий свет электрических лампочек, ввинченных в серебряные лилии, переливался в наших бокалах. Стулья собственного его изобретения были так удобны, словно ласкались к нам; в комнате царила та блаженная послеобеденная атмосфера, когда мысль.
Мне сейчас 48 лет и из них больше 10 лет я активно проходил личную психотерапию в самых разных форматах, участвовал как клиент во многих группах и тренингах, был на многих мужских группах. И примерно столько же лет, сам веду клиентов и тренинги, столкнулся с сотнями личных историй, в которых фигурировал ремень как "средство воспитания".
И я знаю теперь одно - избиение это насилие, какими бы благородными целями оно не прикрывалось. Люди не животные, и их не надо "дрессировать" методом кнута и пряника.
Моя история про такое "воспитание" и последствия, с которыми пришлось разгребаться:
Мама развелась с отцом когда мне был всего годик. Кроме меня был ещё ребенок - старший на 3 года, брат. Мать вынуждена была пойти работать, а это была работа по сменам телефонисткой в воинской части. Таким образом её часто не было дома, а когда приходила была уставшая, вынуждена была заниматься хозяйством, а это был "финский дом" без удобств, а не квартира.
Развод заставил маму подсобраться, включить механизм "отец бросил вас, он блядун и козёл и вы никому не нужны, кроме меня". Ну и дальше по программе, что мы "должны помогать маме, быть послушными и справляться со всем сами".
По большому счету, вместе с отцом я потерял и мать, не в физическом смысле, а в эмоциональном - теплую и принимающую, прощающую и поддерживающую. В материальном плане она готова была разбиться вусмерть, но сделать нас "счастливыми". Поэтому у неё меньше 3-х работ потом и не было: уборщица, завхоз, оператор котельной, дворник. Одна из работ всегда была на сутки.
Понятно, ей было тяжело. Алименты на двоих составляли 22 рубля, при минимальной в СССР пенсии в 70 рублей. Мы были очень бедными. И очень нам, как детям, не хотелось огорчать маму, где-то и поддержать. Но мы часто были предоставлены сами себе и нас мало кто учил, как справляться с ситуациями.
Чаще всего был приказ от матери что-то сделать, убраться, помыть посуду, сделать уроки, помыть обувь. Но это не было ни игрой, ни совместным трудом вместе со взрослыми. Фактически нас сделали "взрослыми" и спрашивали по полной за выполнение приказов. Любая ошибка, забывание что-то сделать вызывали гнев матери и, как следствие, крик и "воспитание" ремнем. Иногда это называлось "дурь выбить", но чаще сопровождалось вопросом "Ты будешь мать слушаться?!".
Со скольких лет нас пороли? Мама говорит, что отец применил ремень в отношении брата когда тому было 3 годика. Брат сам пришел из садика домой, за что и получил солдатским ремнем. Мать с гордостью показывает руку, на которой след от пряжки, это она вступилась за брата и получила ремнем по руке.
Опять же, со слов матери, брат после этого спрятался где-то в трубе под шоссе и не хотел оттуда вылезать. Можно представить тот ужас, который он испытал. Проявил инициативу, самостоятельность, своеобразную "взрослость" и огрёб. Отец, который должен защищать сына, поддерживать его смелость, инициативу, подавляет всё это. Не мудрено, что уже в подростковом возрасте брата, у них произошел конфликт и до смерти отца брат не хотел с ним общаться.
А собственно, кто отвечал за то, что брат спокойно ушёл из садика? Кого наказывать надо было? И, собственно, какая катастрофа случилась что в 3 годика надо ремень было включить в воспитание? И чему это научило бы брата? И, главное, КТО воспринял бы "урок"? Какова дееспособность ребёнка в 3 года, то есть способность осознавать последствия своих действий и нести обязанности.
А если брата воспитатель терроризировал и он не выдержал? А если живот заболел и т.п. Его кто-то спросил? Он "нарушил" правила, этого, типа, достаточно. Ведь это ж хорошее правило, быть в советском детском садике целый день без родителей. Кто там был, меня сейчас понимает. Из моих знакомых не знаю ни кого, кто бы был от садиков в восторге. Большинство описывают как фильм ужасов. И так ли нужен ремень, чтобы наказать ребенка за уход оттуда? К маме с папой. Здраствуй сын, я тебе очень "рад", получи пряжкой по заднице - прими "воспитание".
На мой взрослый вопрос, почему мать брата от ремня отца защищала, а нас сама порола, она отвечает, что в 3 годика нельзя ещё пороть, рано. Ну, а вот лет в 5-6 уже можно, поскольку уже "голова на плечах". Странно, почему уголовная ответственность только с 14 лет, а так бы всех лет с 5 и сажали бы, раз соображалка уже есть.
На вопрос, а зачем ремнём-то бить, звучит ответ: "А как вас ещё было воспитывать?". Но я бы задал другой вопрос, когда воспитывать? Если ты на 3-х работах и дома не бываешь.
Войти в положении матери можно, и даже понять. Полная вымотанность, желание, чтобы было как лучше, чтобы никто не подумал, что она "плохая мать". Желание, чтобы хотя бы дети "любили" и подерживали её, раз муж предал и оставил. Эти ж не должны предавать, а должны "слушаться", чтобы хоть чуть чуть облегчить ей жизнь.
И вот тут появлялся ремень. Именно как средство "воспитания". Плохо помыл посуду или пол в 4-5 лет - получи. Что-то разбил - получи. Подрался с братом - получи. Учителя в школе нажаловались - получи. Порезал обивку дверей в подъезде из мести - получи.
Главное, никогда не знать - когда и за что получу.
Страх. Постоянный страх. Всё детство в страхе что будет больно, невыносимо больно. Страх, что получишь пряжкой по голове. Страх, что выбьет глаз. Страх, что мать не остановится и тебя убьет. Женщина, мать, которая тебя должна защищать от угроз, от повреждений, от врагов - превращается в монстра, от которого не знаешь чего ожидать.
Я даже не смогу описать, что я испытывал, когда от ремня залезал под кровать, а мать оттуда доставала и "воспитывала". Когда я залезал в шкаф и там находила. Но самое страшное, когда я или брат прятались в туалет или ванной, а мать срывала щеколду, вытаскивала оттуда и порола. В квартире не было ни одного уголка где бы можно было спрятаться от "воспитания".
"Мой дом - моя крепость". Ха! У меня ДО СИХ ПОР нет своего дома, кроме моей большой машины, переоборудованной для путешествий. И только с машиной в 40 лет оно, ощущение "дома" появилось. Мать выбила, в прямом смысле, из меня ощущение, что дом - это то место, где хорошо и безопасно. И что она мне, скажите, "воспитала" этим ремнём?
Страх. Я всю свою жизнь боялся сделать что-то "не так". Превратился в перфекциониста, который должен всё делать на "отлично". Скажите, а чего такого? Это даже хорошо - дерьма делать не будешь. Как бы не так. На ошибках люди учатся, сперва делают так себе, потом исправляют и с каждым разом делают всё успешнее. А мне ведь ошибаться нельзя, за это можно и ремнем получить, поэтому как лучше всего делать? А никак. Лучше и не начинать, тогда ты просто "оболтус" и "ленивый". Но ремень всё же больнее.
И теперь представьте через какие самобичивания, усилия, сомнения мне приходилось проходить, чтобы хоть что-то начать. А сколько я бросил интересных увлечений, натолкнувшись на малейшее препятствие. А сколько я на себе волос вырвал и на сколько месяцев зависал в том, что ни на что не способен.
Как тут "помогал" ремень? Ну, видимо, по представлениям матери он ограждал меня от ошибок. Кто ж будет ошибаться, зная что ремень это больно? А знаете, что ребенок в такой момент думает, если накосячил? А я знаю. "Я урод, все делаю через жопу. Ну зачем я маму расстроил? Ну кто меня просил так делать? Я сам во всем виноват!".
Вряд ли поклонники "воспитания" ремнем содрогнутся, а у меня слёзы наворачиваются, когда вспоминаю, как я бросался в ноги к матери и умолял: "Мамочка, только не бей! Мамочка прости, я больше не буду!". Мне в тот момент было без разницы, буду я делать так же снова или нет, мне хотелось одного, чтобы не били. "Воспитание".
Как- то у матери я недавно спросил, понимала ли она, что это БОЛЬНО, ремнем по спине, по плечам, по заду, по ногам. Знаете, что она сказала? "Да где там больно? Не выдумывай!". И молчит, когда я ей предлагаю представить, что ее ремнем охаживает великан килограмм 200. Ведь ребенок весит 20 кг, а мама под 70. На секунду представьте размах и силу удара женщины, находящейся в гневе. Если вы не поклонник BDSM, а вы в 3 раза меньше по размерам, думаю передёрнет.
Но это было ещё не полное "воспитание", я вытеснил, а мама напомнила, что у нас всегда дома была хворостина, фактически розги, и мать ее активно применяла. Впрочем, как и прыгалки. Только вот мама до сих пор недовольна, что мы эту хворостину постоянно от нее прятали.
Резонно спросите, а что такого? Уже все в прошлом. Да и мама вот говорит, что только благодаря ремню не спились, не скурились и стали людьми. Стали же? И вот теперь про то, что же "стало", про то, что не любят говорить, проводя параллель. Я провел, поскольку психотерапия давалась трудно и многое сопоставил, многое всплыло и дало ответы откуда у меня взрослого проблемы.
Но пока снова в детство. Думаете порка предотвращала наши с братом косяки? Да ни на грамм. Как мы дурили, так и дурили. Как учителя жаловались, так и жаловались. Как что-то ломали, так и ломали. Как дрались, так и дрались. То есть "воспитывать" ремнем было всегда за что.
Спрашивается, где эффект? Где уменьшение причин для ремня? Где лучше успеваемость в школе? Где меньше опозданий? Где меньше хулиганских пацанских проступков, типа наворовать яблок на дачах или взорвать карбид на стройке. Где ответственность за поступки? Может нас удержала мать ремнем от чего-то более страшного? Одна беда, всё время было за что наказать, значит в ангелов не превращались. А может это был задел на взрослые годы? Ведь целью "воспитания" является будущее, и по фигу, что ребенку сейчас страшно и больно, зато потом.
Так вот. Чувства. Знаете какое было главное когда стал чуть постарше? Удивитесь - месть. "Вырасту - отомщу!". Хотелось одного, отплатить матери за боль тогда, когда появятся физические силы. Ударить в ответ. Наверное найдутся и те любители порки, кто сейчас скажет: "Вот сволочь, мать ему всю жизнь отдавала, человека из него вырастить хотела, а он неблагодарный!". Так до того, как я в "человека" стал расти, я прошел опыт зверька, загнанного в угол. Я, как любой зверь, хотел бросаться и кусать того, кто делает ему больно. Инстинкт. Защита своей жизни. Но от кого? Кто тот агрессор, который делает тебе больно? Родная мать. Думаете она была мне в тот момен "родной"? В ответ на боль, я хотел одно - сделать больно в ответ и отомстить!
Поверьте, это страшно, хотеть убить свою родную мать, которую ещё и любишь. С каждым её "воспитанием" ремнем или хворостиной, я всё дальше и дальше от неё отдалялся. Став взрослым, она стала мне совсем чужим человеком, эмоциональной близости нет совсем, только "родная кровь" и благодарность за то, что вырастила. Всё. Теплоте не откуда взяться. Она потеряла меня там, когда уничтожала.
Скажите, не выдумывай! Она ж тебе же лучше делала, предостерегая тебя от ошибок. Ан нет, именно "уничтожала" мою животную, самцовую сущность по защите себя, своего тела. Она лишала меня возможности сопротивляться, защищать себя от боли, отвечая агрессией на агрессию. Она вносила странное понятие "любви" в мою реальность. "Любовь - это когда больно".
И уже тогда я научился закрывать Сердце. Уже тогда я научился агрессировать на каждый "наезд" или "непонимание" в отношениях. Я научился замораживаться и выключать все чувства, просто исчезая из коммуникации. Уже тогда я научился быть в отношениях, которые меня разрушают, в которых мне больно.
Но самое печальное, я "научился" отключать тело, ощущения, боль. И потом много много спортивных травм, истезания себя в марафонах, обмерзания в походах, бесчисленные ушибы и синяки. Ноль осторожности и заботы о теле. Мне просто было ПЛЕВАТЬ на свое тело, болит, болеет - ну и хрен бы с ним. А то и вовсе не замечал, что что-то повредил и надо бы лечить. Результат - убитые колени, спина, травматический геморрой, истощенный организм, плохой иммунитет. Так чему тут ремнем "воспитали"?
В мои 12-13 лет произошел переворот. Мать пришла как-то с мужиком домой, и шла к себе в комнату через мою, проходную. Ну и ногой стала с дороги отшвыривать мои машинки и солдатики. Сказала что "выбросит вообще, если ещё раз такое увидит". Я заступился за игрушки, за что получил пинка - "воспитывала".
Ну а теперь на секунду представьте, сколько во мне накопилось на тот момент "воспитания", если я встал и сказал ей: "Ещё раз тронешь - убью!". Родной матери. Наверное это предполагалось эффектом "воспитания-порки"? Вот ведь гад, воскликнут адепты ремня, ведь мать всю жизнь ему отдала, горбатилась на 3-х работах, замуж даже не вышла повторно. А кто "воспитал гадом"?
И вот вопрос, а убил бы? А кто проверил? Больше меня ни разу мать не тронула. Мужик попытался влезть, на что был послан, и вот ему бы точно глотку в тот момент перегрыз бы. Он понял и не лез.
Результат для будущего? Отсутствие доверия к женщинам. Постоянные агрессивные реакции на любое их "нарушение" моих интересов, границ. Фактически, невозможность строить нормальные, спокойные, принимающие отношения. Почти полное отсутствие толерантности (терпимости) к ошибкам и несовершенству партнерши. Практически мгновенное выключение чувств и отстранение от человека. Иногда наказывал холодностью, превращаясь в киборга. Ну и эта гребаная "истеричность", психические срывы, если что-то идет не так. Повышенный голос, часто просто орал во весь голос, суета, разбитые о стены кружки. Ушли сотни часов терапии и тренингов, чтобы хоть что-то с этим сделать.
Но, самое печальное, я боялся быть. отцом. Да! Я не хотел своим детям той же судьбы, что была у меня! Я знал, что агрессивный и что я начну бить детей, а я не хотел их бить, ой, простите, "воспитывать". Я не хотел на них орать, а я знал, что буду орать. Итог - у меня нет детей, мне 48 лет и не факт, что уже есть здоровье их "организовать". Выстудил себе весь организм "заботой" о себе.
Чему научит "воспитание" ремнем? Тому, что не защищай себя, свою территорию? И как выросшая девушка поведет себя, когда на неё нападут? А когда травить в классе или на работе будут? А когда собственности лишать будут? Условный рефлекс собачки Павлова как сработает? Правильно, не рыпайся, а то по губам получишь. И не будет рыпаться и кричать, даже если грабят или насилуют. Поверьте, десятки таких клиенток было.
Знаете какой у меня любимый тренинг, который я провел много раз? Про ГРАНИЦЫ. Я стал экспертом по границам - учу людей их защищать
Последнее. Знаете что самое страшное когда тебя ремнем "воспитывают" и им плевать что ты чувствуешь в этот момент? ТЕБЯ НЕТ. Ты нуль. Ты прозрачный. Ты механизм, который плохо работает. Ты отравитель чей-то жизни. Ты беспокойство. Ты не человек, ты НИКТО и с тобой можно делать все, что угодно. Ты кукла, которая плохо работает и её надо починить. А знаете как это для ребенка быть "прозрачным" для своей матери, отца?
Лучше и не знать. Воспитывайте своих детей без ремня. Видьте их, принимайте их, ругайте их действия, но не превращайте их в "плохих". "Хороший индеец - мертвый индеец". Ребёнок может и "умереть" символически, "убив" в себе всё, что мешает жить маме и папе, фактически Себя. Став удобным- куклой. Либо став агрессивным и активно воюющим со всем миром. Что ничуть не лучше.
ЛЮ БИТЬ. Правда что-то общее слово содержит? Собачек тоже любят и "воспитывают", дрессируя. Вы хотите чтобы из ребенка кто вырос? Преданная собачка, которая вас не огорчает? Озлобленный зверёк? Или человек, любящий жизнь, мир, вас, других, себя?
Читайте также: