Дом который построил дед васильев
Дом, который построил Дед
Роман «Дом, который построил Дед» знакомит читателя с младшим поколением Олексиных, молодость которых совпала с первой мировой войной и революцией.
На страницах романа писатель размышляет о роли русской монархии, о традициях дворянской культуры, о вечных, непреходящих человеческих ценностях — любви, долге, чести.
Лучшая рецензияпоказать все Tayafenix написал(а) рецензию на книгуДо прочтения этой книги я была уверена, что Васильев писал исключительно о Второй мировой войне и только благодаря флэшмобу 2013 для меня открылась новая грань его творчества, о которой я совершенно не подозревала, и которая могла бы так и остаться мне неизвестной, если бы не совет в игре. Книга моментально попала в любимые и сейчас я могу сказать, что мое участие во флэшмобе стоило того хотя бы благодаря этой книге.
С самого начала складывалось впечатление, что Васильев пишет роман не о каких-то отвлеченных, выдуманных им персонажах, а о своих самых близких, родных людях, а самое главное - о настоящих людях, которые жили и страдали в одну из самых тяжелых эпох для России. Они реальны настолько, что их судьбой невозможно не проникнуться. Этот роман - живая, дышащая, кровавая и темная история нашей Родины. Не только и не столько та история, что сухо изложена в учебниках истории для старшей школы. Она ярко показывает судьбы людей, стоящие за сухими цифрами статистики убитых, раненых, пропавших без вести, репрессированных и погибших от голода.
Васильев открывает роман красивой историей любви юных людей - барышни Олексиной и молодого офицерика Леонида, только что закончившего училище. Весна жизни, море надежд и ожиданий, чувство, что впереди долгая и счастливая жизнь обрывается начавшейся первой мировой войной. Окопный офицер Леонид прошел ее всю, был ранен, бился не на жизнь, а на смерть за своих солдат, свою Родину, за себя и свою семью. За войной последовала эпоха смутного времени - революция, попытки отыскать себя и свою дорогу во всеобщем безумии, охватившим страну. Леонида бросает от одного отряда к другому, от одного цвета к другому, бывшие друзья становятся врагами, но его ведет все та же путеводная звезда - любовь к России и к своей семье. Роман также охватывает период военного коммунизма и продразверстки, тяжелое положение русской деревни, но не это главное.
Наверное, наибольшее впечатление на меня произвела история дворянской семьи Олексиных. Не секрет, что нарождающимся советским руководством дворянство было объявлено врагом народа как класс, но что значат эти сухие слова по сравнению с историей одной когда-то дружной и счастливой семьи? Когда браться становятся едва ли не врагами, когда во всю процветает наушничество даже в пределах одной семьи, когда офицеров русской армии забивали до смерти свои же солдаты. читать об этом, конечно, не просто, но необходимо. Я бы давала эту книгу одиннадцатиклассникам в дополнение к учебнику истории, чтобы они могли прочувствовать свою историю, глубже понять ее и принять, а не просто "пройти" и забыть.
Хочется отметить также прекрасный язык Васильева. Все происходящее буквально встает перед глазами и невозможно оторваться от книги. Вот, что значит мастер слога!
Спасибо огромное be-free за совет!
Мы настоятельно рекомендуем вам зарегистрироваться на сайте. 1 слушателей Рецензии на книгупоказать все Tayafenix написал(а) рецензию на книгуДо прочтения этой книги я была уверена, что Васильев писал исключительно о Второй мировой войне и только благодаря флэшмобу 2013 для меня открылась новая грань его творчества, о которой я совершенно не подозревала, и которая могла бы так и остаться мне неизвестной, если бы не совет в игре. Книга моментально попала в любимые и сейчас я могу сказать, что мое участие во флэшмобе стоило того хотя бы благодаря этой книге.
С самого начала складывалось впечатление, что Васильев пишет роман не о каких-то отвлеченных, выдуманных им персонажах, а о своих самых близких, родных людях, а самое главное - о настоящих людях, которые жили и страдали в одну из самых тяжелых эпох для России. Они реальны настолько, что их судьбой невозможно не проникнуться. Этот роман - живая, дышащая, кровавая и темная история нашей Родины. Не только и не столько та история, что сухо изложена в учебниках истории для старшей школы. Она ярко показывает судьбы людей, стоящие за сухими цифрами статистики убитых, раненых, пропавших без вести, репрессированных и погибших от голода.
Васильев открывает роман красивой историей любви юных людей - барышни Олексиной и молодого офицерика Леонида, только что закончившего училище. Весна жизни, море надежд и ожиданий, чувство, что впереди долгая и счастливая жизнь обрывается начавшейся первой мировой войной. Окопный офицер Леонид прошел ее всю, был ранен, бился не на жизнь, а на смерть за своих солдат, свою Родину, за себя и свою семью. За войной последовала эпоха смутного времени - революция, попытки отыскать себя и свою дорогу во всеобщем безумии, охватившим страну. Леонида бросает от одного отряда к другому, от одного цвета к другому, бывшие друзья становятся врагами, но его ведет все та же путеводная звезда - любовь к России и к своей семье. Роман также охватывает период военного коммунизма и продразверстки, тяжелое положение русской деревни, но не это главное.
Наверное, наибольшее впечатление на меня произвела история дворянской семьи Олексиных. Не секрет, что нарождающимся советским руководством дворянство было объявлено врагом народа как класс, но что значат эти сухие слова по сравнению с историей одной когда-то дружной и счастливой семьи? Когда браться становятся едва ли не врагами, когда во всю процветает наушничество даже в пределах одной семьи, когда офицеров русской армии забивали до смерти свои же солдаты. читать об этом, конечно, не просто, но необходимо. Я бы давала эту книгу одиннадцатиклассникам в дополнение к учебнику истории, чтобы они могли прочувствовать свою историю, глубже понять ее и принять, а не просто "пройти" и забыть.
Хочется отметить также прекрасный язык Васильева. Все происходящее буквально встает перед глазами и невозможно оторваться от книги. Вот, что значит мастер слога!
Спасибо огромное be-free за совет!
nad1204 написал(а) рецензию на книгуКакая же это мощная, честная, широкая книга! Какой же силой, гордостью, внутренней свободой веет от неё.
Это книга про Россию и для России.
Эта книга о самой сложной, противоречивой странице нашей истории — о Гражданской войне и революции. Период, про который невозможно написать объективно: у каждого тут своя правда. Просто надо было жить и оставаться человеком при любых обстоятельствах.
Горькая повесть. И такая настоящая.
Васильев — мастер. Каждое его слово — огнём по сердцу. Но и не читать невозможно, потому что это преступление проходить мимо таких книг!
Как же надо любить нашу многострадальную Родину, чтобы так о ней писать!
Преклоняюсь перед талантом.
В рамках годового флэшмоба 2013. Бонусный совет.
Викуся ( be-free ), и ещё раз огромное спасибо! Все советы достигли своей цели. За-ме-ча-тель-но.
Ах, Россия-матушка, сколько же испытаний выпало на твой, не такой уж и долгий, век! Сколько горя ты натерпелась и от своих и от чужих. Уж такая доля твоя, видимо, быть мученицей. И несешь ты свой крест, высоко подняв голову. Слава тебе, Отчизна моя!
Одной из самых трагичных страниц нашей истории я считаю Революцию и Гражданскую войну. Это было поистине практически неуправляемое всеобщее сумасшествие без малейших гарантий, с грошовой человеческой жизнью, без уверенности в лучшем друге и даже брате. Откровенно говоря, я никогда особо не задумывалась о тех временах, принимая исторические события как данность, но без души. Васильев же заставил прожить весь ужас того поколения, разделить с ним необратимость страшного водоворота событий, раскидывающего родных и близких людей по разные стороны баррикад, дорога из которых ведет только на погост. И это не говоря о том, что еще через двадцать лет всех выживших раннее ждала Вторая Мировая.
Сага об Олексиных – это несколько произведений писателя. «Дом, который построил дед» рассказывает о судьбе отца Бориса Васильева и его родственников по материнской линии, частично касаясь довольно большого количества человек. Но в большей степени речь идет именно о родителях автора. Так как книги, посвященные роду Олексиных, основаны на реальных событиях, то тут не приходится ждать непременной справедливости в конце истории, ведь и сам конец весьма расплывчат и неопределен. И герои не делятся резко на плохих и хороших, но на обычных людей, у каждого из которых своя цель, своя судьба и свое видение долга перед Россией и перед семьей. Наверное, судьба каждого человека, жившего в то время, достойна стать сюжетом, но особенно много трудностей пришлось вынести выходцам из дворян. Здесь и придумывать ничего не надо: такие повороты истории, влекущие за собой большие перемены в жизни героев, нарочно и не сочинишь. Вот и Васильев только облек рассказы матери, тетки и отца в художественные образы. А получилось такое произведение!
Вот он – настоящий Борис Васильев! Это такой слог! Это такая проза! Одновременно и историческое повествование, заведомо правдивое, так как автор рассказывает о своих предках, но и очень художественное. Мне кажется, что в своей исторической прозе Васильев имеет большое сходство с Валентином Пикулем. Хотя из двух этих авторов первый все-таки пишет «легче». И если у Пикуля главный герой - история, то у Васильева герои неотделимы от своей эпохи, а эпоха не может существовать без таких героев.
Чем больше читаю «невоенные» книги Васильева, тем больше удивляюсь, почему он всем знаком именно по «военным» произведениям. Люди, читайте исторические произведения писателя, и будет вам читательское счастье!
П.С. Прошу прощение за обилие восклицательных знаков, но по-другому писать о Васильеве просто не могу.
panda007 написал(а) рецензию на книгуНаверняка многие знают по себе этот феномен: вещи, которые нравились в детстве, во взрослом состоянии начинают раздражать. Удивляешься сама себе: как такое вообще можно было любить?
Но бывает и по-другому: с каким-то вкусом, или фильмом, или мелодией связаны настолько сильные эмоциональные переживания приятного свойства, что никакой голос разума не может их перешибить. И понимаешь, что это не «высший класс», а наплевать на это. Вот так происходит у меня с Борисом Васильевым. Я зачитывалась им в детстве и ранней юности, и это было настоящее эмоциональное потрясение. Уж что-что, а за струнки человеческой души Васильев умеет дёргать прекрасно. Есть в его книгах пронзительность, надрыв, так что те, кто открытых эмоций боятся, нередко обвиняют его в популизме и спекуляциях. Я явно не была «тонким ценителем», поэтому размазывая по физиономии слёзы и сопли, была писателю искренне благодарна. В подростковом возрасте язык плаката вообще часто более доступен, чем набоковские изыски или толстовская простота.
Если бы я открыла Васильева для себя сейчас, то, скорее всего, не смогла бы его читать. Уж больно раздражают пошловатые обороты , вроде:
мундир был чист как причастие, в погонах отражалась солнечная надежда,
мы не выпустим вас за околицу наших истосковавшихся ручек
Но обаяние личности автора было так сильно, что я предпочла закрыть глаза на стиль сосредоточиться на героях и сюжете. Понятно, что герои картонные (особенно положительные), что многие сюжетные линии оборваны и что бесконечные рассуждения о судьбах родины несколько раздражают. Это вообще отличие «сериальной» литературы: мысли не растворены в тексте, а выражены прямо, временами даже прямолинейно, полутона отсутствуют, всё разжёвано и положено в рот. И в то же время Васильев занимателен, и если воспринимать его произведение не как серьёзное историческое полотно (на что автор, безусловно, претендует), а как семейную сагу в сказочно-былинном стиле, то всё это выглядит вполне симпатично. Этакое сильно отжатое и романтизированное «Хождение по мукам» нового времени.
margo000 написал(а) рецензию на книгуДа-да, этот тот самый Борис Васильев - автор "А зори здесь тихие", "В списках не значился" и др.
Знаете ли вы, что он является еще и автором многотомной саги о семье Олексиных - русских дворян? Я вот хоть и узнала некоторое время назад, но сама еще не читала почти ничего - ничего, кроме этой повести.
Ох как она мне понравилась!
Это то, что я очень люблю, - история нескольких поколений на фоне исторических катаклизмов и переходных эпох.
Конкретно в этой повести - Первая мировая война, отречение государя, революция, Гражданская война… Кажется, примерно эти же слова я писала и о трилогии К.Федина, но какая все-таки разница - не в обиду будь сказано советскому классику К.Ф.
Вот что я нашла о всей трилогии:
"История рода Олексиных, изложенная в трех книгах Бориса Васильева, охватывает целый век.
Первый роман, Роман "Были и небыли" Борис Васильев писал о своем деде по рассказам мамы и тетушки. В биографии братьев Алексеевых были и аресты, и ссылки под надзор полиции, и побег в Америку, где в штате Канзас Алексеевы пытались построить коммуну. По возвращению на родину один из братьев стал учителем старшего сына Льва Николаевича Толстого. Все эти события описаны в "Былях и небылях", вот только романная фамилия героев - Олексины.
Следующей книгой стала история об отце: "Дом, который построил Дед". По словам Бориса Васильева, основная идея романа заключалась в том, что "отцы собственными руками построили Дом, в котором мы живем и до сей поры. Дом на развалинах прежней России, щедро политых кровью ее сынов и дочерей". В те времена, когда писалась эта история, вряд ли кто мог предположить, что и этот Дом будет разрушен.
И вот в третьем романе, "Утоли моя печали", Борис Васильев возвращается к событиям тысяча восемьсот девяносто шестого года. К коронации государя императора Николая второго и государыне императрицы Александры Федоровны. К страшной трагедии на Ходынском поле."
Думаю, мы все понимаем, что нужно срочно бежать в книжный, поукпать все три книги и - читать, читать, читать.
Дом, который построил Дед (4 стр.)
Да, впереди была война, но в первую ночь прапорщику Старшову так и не удалось уснуть в ее липких объятьях. Закончив письмо, он лег, укрылся шинелью и до утра думал о том, что его непременно убьют в первом бою. Он презирал себя за трусость, не подозревая, что всякий мужчина испытывает изнуряющий, неописуемый, почти мистический ужас два раза в жизни: перед первой брачной ночью и перед первым боем.
Дед провел с немцами три войны: мировую ("германскую") в качестве офицера царской армии; революционную в качестве командира Красной Армии и Великую Отечественную в качестве офицера Советской Армии. Столь богатый опыт, накопленный одним поколением под разными вывесками, не мог в конечном итоге не вылиться в некие закономерности. Выйдя в отставку в сорок шестом, Дед начал не только строить Дом в прямом смысле, но и писать нечто вроде Памятки для будущей Четвертой войны. Писал он ее кратко и столь искренне, что, несмотря, по крайней мере, на две победы из трех возможных, назвать ее следовало не "Наука побеждать", а "Наука не быть побежденным". Вывод озадачил Деда, почему он, основываясь, правда, уже на ином опыте, сжег свое творение, подобно Николаю Васильевичу. Случайно уцелел клочок, половина листочка, которую я и приведу здесь так, как когда-то написал Дед. Слово в слово:
"1. Немцы никогда не стремились к захвату территории как таковой, но всегда рвались к высотам. Следовательно, первую закономерность можно сформулировать так:
"Мы - в низинке, немец - на вершинке".
2. Немцы никогда не стремились, условно говоря, "перевыполнять план": если было приказано занять деревню, они, заняв ее, в ней и закреплялись, не преследуя нас. Отсюда вторая закономерность:
"Мы - в чистом поле, немец - в теплой хате".
3. Немцы избегали ночных боев, справедливо полагая, что в темноте офицерам трудно командовать, а солдатам - исполнять команды, что, в свою очередь, всегда ведет к бессмысленным потерям. И третья закономерность звучит так:
"Мы - воюем, немец - спит".
Тогда, в мае пятнадцатого, до этих формулировок было еще далеко, но рота, в которой служил прапорщик Старшов, оказалась в самой что ни на есть низине из низин. Она занимала позиции на Варшавском направлении возле реки Равки на макушке Болимовского выступа. В окопах хлюпала грязь, ноги были постоянно мокрыми, озноб колошматил, невзирая на чины и звания, а розовые, как ветчина, немцы, скинув мундиры, блаженствовали на солнышке, которое заглядывало в русские окопы только на сорок три минуты, как установил прапорщик Старшов в первый же день своей трехступенчатой германской войны.
- Простудим солдат, Викентий Ильич, - озабоченно сообщил он свои выводы командиру роты. - Может быть, испросив разрешения, вышибить противника с господствующей высоты?
- К праотцам захотелось? - усмехнулся Незваный. - У германцев четыре пулемета, а у меня сто тридцать восемь "ура!" да два наших с вами нагана. Лучше жить с бронхитом, чем лежать убитым: преподношу вам, прапорщик, основную заповедь этой вшивой войны. Запишите в книжечку.
Ни в первый, ни во второй, ни даже в третий день никаких боев не случилось; прапорщик осмелел и деятельно исследовал все, что доступно было исследованию: периодичность смены германских пулеметчиков и розу ветров; расстояние до характерных ориентиров и длительность рассветных туманов, что тянулись от реки Равки; содержание солдатских каш и влияние фаз луны на извечное солдатское желание дрыхнуть. Он почти уже вывел формулу, но тут сменился ветер, и исследования пришлось прекратить.
- Ветер действует на солдатские нервы, - сообщил он ротному.
- Вас убьют в первом бою, Леонид, - зевнул Викентий Ильич. - Уж не посетуйте на предчувствие. Во-первых, нервы у нижних чинов уставом не предусмотрены, а во-вторых, передовая не выносит гумбольдтов, дарвинов и всяких там аристотелей.
- Но вы же сами скверно спите от этого ветра, - не унимался упрямый прапорщик.
- У меня ноги болят, - впервые по-человечески просто признался ротный. - Я ведь из осколков армии Самсонова. Набегался по болотам.
Тот день, на который судьбою было возложено личное клеймо с именем прапорщика Леонида Старшова, начинался на редкость уныло. Западный ветер лениво волочил обрывки речных туманов на отсыревшую роту. Первые солнечные лучи уже касались германских окопов, но в низине было по-прежнему глухо и мрачно, и невыспавшиеся солдаты материли противника с особой, завистливой злостью. А поскольку германец, вопреки обыкновению, начал шебуршиться спозаранку задолго до завтрака, то все, кто топтался в гнилых окопах, любознательно на них пялились.
- Гля-ко, туман вроде загустел.
- И будто течет, а? Будто тяжелый.
- Чего-то он какой-то зеленый вроде, братцы…
- Бурый, дура, - солидно поправил унтер Масягин и покосился на хмурого ротного. - Туман вроде как крашеный ползет, ваше благородие.
Поручик хотел ответить сразу, но не успел: рот свело вялой утренней зевотой. Пока он управлялся с нею, из землянки вылез Леонид.
- Доброе утро, господа.
- Дымовая завеса, - совладав наконец-таки с челюстями, сказал ротный. - Германцы решили дымовой завесой побаловаться, видите, прапорщик? Учение, что ли…
Прапорщик не ответил. Он уже видел однажды эти тяжелые, медленно и неотвратимо стекающие в низину желто-зеленые, переполненные смертью клубы, но спросонок никак не мог вспомнить, где же он их видел. А это почему-то представлялось невероятно важным, прямо-таки жизненно необходимым, и он напряженно вспоминал, тупо уставясь на ползущие, завивающиеся языки… "Сон! - вдруг осенило его. - В поезде я видел во сне газовую атаку…"
- Газы! - кажется, он крикнул, если можно кричать шепотом. - Это газовая атака, Викентий Ильич. Отводите роту.
- Что вы плетете? Какие, к черту, газы, когда я почти год воюю и никаких газов, кроме…
- Хлор! - забыв о субординации, прапорщик двумя руками схватил поручика за отвороты наброшенной на плечи шинели и затряс так, что голова Незваного заболталась, как недозрелая груша. - Уводите людей. Смерть. Удушье. Как только до нас доползет, всем нам конец. Конец! Спасайте людей!
- Ку…да? - с трудом вымолвил ротный, поскольку его помощник продолжал вдалбливать идею посредством взбалтывания. - Оставь т…трясти, черт…
- Как можно дальше! Как можно дальше, пока подъем не начнется.
- Рота, слушай команду! Бегом в тыл! Бегом.
Солдаты покинули окопы, в общем, организованно и без всякой паники, а скорее с усмешкой: "Ну дают господа офицеры. " Сам Дед и по прошествии времени не мог вспомнить, сколько верст он драпал от желтого германского облака. Сдавалось ему, что много, но он всегда точно помнил, что обратный путь оказался короче.
- Охранение! - вдруг закричал Масягин. - Охранение забыли!
В панике (а скорее не в панике, а в несерьезном к ней отношении, что тоже есть одна из сторон паники) напрочь забыли о четырех солдатах, еще затемно выдвинутых в передовые секреты. Кто, как, почему - выяснять было некогда: прапорщик Старшов сорвал с себя портупею вместе с оружием, гимнастерку, нательную рубаху. Он совал эту скомканную, волглую от пота рубаху солдатам и кричал, а его не понимали:
- Мочитесь на нее. Мочитесь. Мочитесь!
Наконец сообразили. Он стиснул мокрую рубаху в руке и, полуголый, помчался обратно. Навстречу неотвратимой смерти, медленно наползающей на позиции. К забытым солдатам.
Это так ему тогда казалось, так оно было на самом деле, так все и воспринимали. Но существовала и другая, невидимая и тоже неотвратимая, как смерть, сторона этого порыва: двадцатилетний Дед бежал тогда навстречу собственной судьбе. Не думая об этом, не зная, не гадая и не выбирая.
Когда прапорщик добежал до оставленных ротой окопов, первые волны газов уже были совсем рядом. Он почувствовал жжение в горле, нехватку воздуха и резь в глазах, прижал ко рту мокрую рубаху и, задыхаясь, лихорадочно заспешил дальше, к секретам, что были выдвинуты вперед. Эта сотня саженей дорого досталась ему: внезапные приступы кашля не оставляли уже до смерти, да и умер-то он от того же удушья, от которого гибли все его сверстники, счастливо избежавшие сабель, пуль и осколков. По щекам ручьями текли слезы, он блуждал в ядовитых парах и пиках не мог найти своих солдат. "Я выл, - скупо признался он через шесть десятков лет. - Знаешь, как воют перед смертью? Выл и искал". И нашел все по тому же судорожному, раздирающему грудь кашлю.
- Снять рубахи! Обмочить! Дышать только сквозь материю!
От волнения, опасности, приступов кашля и слез он не видел тех, кого спасал. Что-то красное, натужно кашляющее, в слезах, в мокроте, в соплях…
- Снять рубахи! Снять! Обмочить!
Он наглотался газов, растворенных в тяжелом речном тумане, больше всего тогда, когда втолковывал им, уже плохо соображающим, уже обреченным, обессиленным, растерянным, как можно спастись. Он умирал вместе с ними, и через два года именно это переважило все его золотые погоны.
- Дышать только сквозь ткань!
Уже за второй линией своих окопов, когда вырвались из ядовитых речных туманов, а склон начал заметно повышаться, солдаты попадали на землю. Он кричал, угрожал, просил, умолял и снова угрожал, но поднялись они тогда, когда прапорщик в ярости начал бить их ногами.
- Знаешь почему? Я верил, что только бурное дыхание очистит наши легкие.
- И ты бил, отец? Бил измученных, отравленных, ослабевших солдат?
- Еще как! - самодовольно признался Дед. Он гулял по госпитальному саду вместе с младшим сыном, через каждые семь-десять шагов заходясь в изнуряющем кашле. На следующее утро ему суждено было умереть, но сын не знал об этом, а Дед знал.
Дом, который построил Дед
Роман "Дом, который построил Дед" знакомит читателей с молодым поколением дворянского рода Олексиных. Судьбой им были уготованы тяжкие испытания: Первая мировая война, отречение государя, революция, Гражданская война… Разлом российской государственности повлек за собой и раскол семьи, заставив ее членов стать по разные стороны баррикад. Но главный герой, с честью пройдя через многие мытарства, до конца остался верен себе, своему долгу и своему Отечеству.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 10
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 16
ГЛАВА ШЕСТАЯ 24
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 30
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 35
ГЛАВА ПЕРВАЯ 35
ГЛАВА ВТОРАЯ 40
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 44
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 48
ГЛАВА ШЕСТАЯ 58
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 62
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 67
Борис Васильев
Дом, который построил Дед
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Я давно собирался написать эту книгу - книгу о Доме, который построил Дед. Я пишу с заглавных букв потому, что Дом, о котором намереваюсь рассказывать, - не просто стены, пол да потолок, но и семья, которая тоже являлась Домом. Да и сам Дед был не просто родоначальником, а основателем, строителем, столпом и фундаментом как семьи, которую строил со дня свадьбы до дня смерти, так и дома, который сгорел после него в одну бедственную ночь, оставив после себя пепел надежд, ожог отчаяния и горький осадок горя. А все это - пепел, отчаяние и горе - не существует и не может существовать само по себе: они суть отпечатки любви, радостей, смеха, слез, восторгов, терпения и нетерпения - то есть всего того, что начинается жизнью и заканчивается смертью и, являясь трагедией, именуется комедией, чтобы не пугать в материнских утробах еще не родившихся младенцев. И я тоже не собираюсь никого пугать, но не собираюсь и вычеркивать из жизни страницы, которые могут омрачить читателя, ибо солнце без тени светит только в пустыне.
Жить - значит страдать, обмирая ли от счастья или каменея от горя, рыча от наслаждения или рыча от гнева, задыхаясь от нежности или бледнея от боли, но страдать, за себя или за других, ибо жизнь, лишенная страдания, превращается в способ существования белковых тел. Дед выстрадал свой Дом, и мне придется в большей степени рассказывать о страданиях, чем о столярных или плотницких работах, о процессе, а не о результате, о медленных количественных накоплениях, способных вдруг, помимо нашей воли или нашего желания, переходить в иное качество. Например, в груду тлеющих головешек. И рассказывать тихо, ибо прошлому не нужны фанфары, а маршировать куда удобнее по дорогам, чем по кладбищам. Однако эта элементарная истина порою усваивается с огромным трудом, и многим так и не хватает жизни на то, чтобы понять, что даже самая прекрасная Триумфальная арка есть всего-навсего ворота во вчерашний день.
Из всякой человеческой жизни можно сделать роман, но - из жизни, а не из существования. А для того чтобы превратить свое существование в жизнь, человеку приходится рождаться дважды: как существу и как личности, и если в первом случае за него страдает мать, то во втором - он сам, лично, и далеко не у всех хватает на это отчаянности. Стать личностью означает определить себя во времени и пространстве, выйти из толпы, не выходя из нее, вытянуться колоском на длинном стебельке, подверженном всем невзгодам изменчивой погоды нашей, всегда рискуя оказаться первой жертвой жнеца, традиционно изображаемого в виде старухи с косой в костлявых руках. Вопреки древним заветам, человечество всегда спешило положить на алтарь не первенцев, но первых, будь то костер Джордано Бруно, расстрел Гарсиа Лорки или еще какое-либо схожее деяние: вспоминать можно до бесконечности. Нанося раны себе самому, подобно фанатикам во время шахсей-вахсея, человечество, обливаясь кровью больше, чем потом, продолжало тем не менее двигаться вперед, ибо добровольцев всегда хватало. Однако в последнее время в этом торжественно-кровавом шествии наметился некоторый сбой: мир затоптался, засуетился и вот-вот, потеряв ориентировку ударится в панику, рискуя повторить смрадный ужас Ходынки. И я должен успеть написать, пока еще есть время на то, чтобы хоть раз перечесть написанное и порадоваться за тех, кто не побоялся родиться вторично в самое неподходящее для этого время.
Это не пустословие - это разгон. Я еще помню паровозы, которые гремели, пыхтели, окутывали себя паром и непременно пробуксовывали на месте, прежде чем двинуться в путь. Конечно, современные локомотивы не испытывают нужды в подобном ритуале, но ведь старый, неуклюжий паровоз сам рождал энергию для собственных путешествий, а электричкам она подается со стороны, и мне, честно говоря, куда ближе чумазый мастодонт, ушедший на слом силою собственного пара. Прогресс есть всего лишь логарифм возраста человечества, и не следует так уж ликовать, ощущая приближение собственной старости. Итак, подобно старому паровозу, таскавшему и составы из вагонов всех классов, и единообразные демократические теплушки, и бронечудовища, что до сей поры все еще отстаиваются на запасных путях, я начну рассказ с разгона. С того времени, когда Дед еще не был дедом, не знал, что станет им, да и не помышлял об этом, ибо молодым свойственны совсем иные помыслы, нежели те, которые мы додумываем за них.
- Жизнь начинается с любви.
Под старость Дед все чаще склонялся к афоризмам, используя для собственных идей замшелые формы. И, сказав эту фразу, вовсе не думал о зачатии и рождении, а имел в виду, что с того момента, как мужчина начинает понимать, что влюбился, он перестает существовать для себя и стремится жить для других. И все вокруг наполняется смыслом, человек начинает видеть человеков, ощущать их тепло, слышать их стоны и терзаться их тоской. Бессмысленность наполняется смыслом.
- Я испытал звериный восторг бытия, надев военную форму, но постиг ее содержание, когда влюбился, - пояснил он. - Молодость ощущает себя с поверхности.
Тогда он тоже "ощущал себя с поверхности", поскольку был двадцатилетним юнкером пехотного училища ускоренного выпуска. Уже прогремел выстрел в Сараеве, уже эхо этого выстрела материализовалось в рев сотен тысяч орудийных стволов, уже Россия всем своим непомерным телом тяжко ворочалась в кровавом месиве мировой войны, куда плюхнулась с разбега, еле-еле успев объявить всеобщую мобилизацию да ввести сухой закон. А трое юнкеров катались на лодке в городском саду: на носу развалился хитрый черноглазый Лекарев, с веслами управлялся крепкий рыжевато-конопатый тугодум фон Гроссе, а на корме сидел сухощавый, чуть ниже среднего роста синеглазый Леонид Старшов, еще не знающий, что станет Дедом. По собственному признанию, он еще переживал звериный восторг формы, не ведая, что именно с этого дня форма начнет наполняться содержанием, менее чем через полгода переведя его в совершенно иное качество навеки женатого человека.
Случай есть пересечение двух или более причинных рядов, и в то самое осеннее воскресенье по тому самому осеннему пруду плыла еще одна лодка. Крепенькая, хорошенькая, а потому и очень сердитая девушка не очень ловко размахивала веслами, куда с большим усердием слушая стихи, которые читала ей сидевшая на корме чернокосая и темноглазая барышня ("Кажется, это был Гумилев, - скажет она спустя семь десятков лет. - Мы все в ту пору чем-то увлекались…") Парк был небольшим, и пруд был небольшим, и мир был таким еще юным, что встретиться в нем было очень трудно, а разминуться еще труднее. Неумолимые причинные ряды упорно стремились друг к другу, случай готовился постучаться в две судьбы одновременно - и постучался, но слишком громко для той воскресно-осенней идиллии: юнкерская лодка врезалась в девичью, барышни вскрикнули, Гумилев упал в воду, но - так, по крайней мере, всегда говорила бабушка - даже не успел намокнуть, поскольку следом за ним бросился юнкер Леонид Старшов. Каким-то чудом он не уткнулся головой в ил, сумел перевернуться, встать на ноги, поймать книгу и с максимальным изяществом протянуть ее испуганной владелице.
- Вот ваша книга, мадемуазель.
С головы его свисали сизые водоросли, донная грязь неторопливо ползла по лицу: юнкер был похож на водяного, но водяного-юнкера, что сразу же отметили обе барышни. Потом с криками и смехом ловили фуражку, потом Леонид залезал в лодку, потом обе лодки поспешно плыли к берегу ("Ведь уже холодно, и вы можете простудиться!"), потом пристали и вышли на берег и опять начали хохотать, потому что мокрый Старшов оказался на кого-то похож, но опять - на кого-то очень молодого. И в общем веселье Лекарев счел возможным представиться, а познакомившись с барышнями, тут же представил им своих друзей - сухого и мокрого.
Васильев Борис - Дом, который построил дед. Часть 1
Роман «Дом, который построил Дед» знакомит читателей с молодым поколением дворянского рода Олексиных. Судьбой им были уготованы тяжкие испытания: Первая мировая война, отречение государя, революция, Гражданская война… Разлом российской государственности повлек за собой и раскол семьи, заставив ее членов стать по разные стороны баррикад. Но главный герой, с честью пройдя через многие мытарства, до конца остался верен себе, своему долгу и своему Отечеству.
Другие книги серии Олексины
. 1. Картежник и бретёр, игрок и дуэлянт 2.1. Были и небыли 2.2. Были и небыли. Переправа 2.3. Были и небыли. Бой 3. Утоли моя печали 4. И был вечер, и было утро 5.1. Дом, который построил дед. Часть 1 5.2. Дом, который построил дед. Часть 2 Показать весь список
Васильев Борис - Дом, который построил дед. Часть 2
Роман «Дом, который построил Дед» знакомит читателя с младшим поколением Олексиных, молодость которых совпала с первой мировой войной и революцией.
На страницах романа писатель размышляет о роли русской монархии, о традициях дворянской культуры, о вечных, непреходящих человеческих ценностях — любви, долге, чести…
Другие книги серии Олексины
. 1. Картежник и бретёр, игрок и дуэлянт 2.1. Были и небыли 2.2. Были и небыли. Переправа 2.3. Были и небыли. Бой 3. Утоли моя печали 4. И был вечер, и было утро 5.1. Дом, который построил дед. Часть 1 5.2. Дом, который построил дед. Часть 2 Показать весь список
Другие книги Васильев Борис
Вещий Олег Сергеев Игорь
Летят мои кони Козий Николай
4 1 комментарий
А зори здесь тихие Россошанский Алексей
Глухомань Герасимов Вячеслав
20 6 комментариев
Офицеры Ружейников Игорь
61 25 комментариев
Неопалимая Купина Сушков Владимир
47 5 комментариев
Аудиокниги жанра «Роман, проза»
Чудеса Джейми Брэдбери Рэй
52 52 комментария
Обезьяна и женщина Павлов Николай
12 4 комментария
Кол из будущего Хлебников Велимир
2 1 комментарий
Мартин Иден Лондон Джек
172 71 комментарий
Пропавшие девушки Парижа Дженофф Пэм
Дмитрий Донской Бородин Сергей
8 21 комментарий
1 комментарий
Популярные Новые По порядку
Всем, кто хочет понять историю своей семьи, рекомендую послушать сериал «Олексины».
Дом, который построил дед. Вам привет от бабы Леры
О книге "Дом, который построил дед. Вам привет от бабы Леры"
"Дом, который построил дед" и "Вам привет от бабы Леры" - романы из знаменитой автобиографической "саги об Олексиных", семье дворян, пронесших любовь к Родине через века. Это рассказ о судьбе молодого поколения Олексиных и история жизни последней представительницы этого старинного дворянского рода Калерии Викентьевны, в судьбе которой отразились все испытания, выпавшие на долю России в XX веке. Содержание: Дом, который построил дед Вам привет от бабы Леры
На нашем сайте вы можете скачать книгу "Дом, который построил дед. Вам привет от бабы Леры" Васильев Борис Львович бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Дом, который построил Дед
"Дом, который построил дед" и "Вам привет от бабы Леры" - романы из знаменитой автобиографической "саги об Олексиных", семье дворян, пронесших любовь к Родине через века.
Это рассказ о судьбе молодого поколения Олексиных и история жизни последней представительницы этого старинного дворянского рода Калерии Викентьевны, в судьбе которой отразились все испытания, выпавшие на долю России в XX веке.
На нашем сайте вы можете скачать книгу "Дом, который построил Дед" Васильев Борис Львович бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Мнение читателей
Понятно, что герои картонные (особенно положительные), что многие сюжетные линии оборваны и что бесконечные рассуждения о судьбах родины несколько раздражают
4/5 panda007"Дом, который построил Дед" и "Вам привет от бабы Леры" - настоящая русская классика
5/5 Руднева ДарьяЯ думаю, эта книга будет интересна и тем, кто не читал всю Олексинскую сагу, ведь в ней сложнейший период истории страны описан очень живо
5/5 Fashion_victimБорис Васильев один из моих любимых писателей, да простит он меня, но эта книга мне не понравилась
2/5 divka_skandalЯ бы давала эту книгу одиннадцатиклассникам в дополнение к учебнику истории, чтобы они могли прочувствовать свою историю, глубже понять ее и принять, а не просто "пройти" и забыть
5/5 TayafenixПериод, про который невозможно написать объективно: у каждого тут своя правда
4/5 nad1204Я думаю, именно такой аспект заложен автором в названии: построенный дом – это не здание, это жизнь
Одной из самых трагичных страниц нашей истории я считаю Революцию и Гражданскую войну
Давно я не читала книги, о которой с такой уверенностью могла бы сказать, что книга эта- о России
Читайте также: