Дом 1913 года постройки
Дом 1913 года постройки
В 1914 году в Москве прошёл конкурс красоты фасадов домов. Как отмечал альманах «Московский архитектурный мир», «этимъ начинается разр?шеніе чрезвычайно важнаго и давно назр?вшаго вопроса московской городской жизни: Москва, какъ общественная единица, приступаетъ къ регулированію своего художественнаго благоустройства». Далее архитектурный ежегодник пишет об отсутствии в последние пятьдесят лет каких-либо регламентирующих норм в строительстве, в результате чего городская застройка руководствовалась единственным принципом — «строй как хочешь, лишь бы прочно». Следствием этого, по мнению издания, стало полное отсутствие эстетики и хаотичность застройки города.
Конкурс красоты фасадов должен был выявить лучшие архитектурные объекты, построенные в 1913 году, и обозначить их как ориентиры в застройке и оформлении городской среды.
Комиссия под председательством члена Управы Дмитрия Дувакина отобрала в шорт-лист 8 зданий, ещё 10 зданий номинировали домовладельцы. Почти единогласным решением победителем стал дом князя Щербатова на Новинском бульваре, ближайший конкурент на золотую медаль — дом Тарасова на Спиридоновке — был снят конкурса, так как был построен до 1913 года.
Золотая медаль
Дом князя Щербатова на Новинском бульваре архитектора Александра Таманяна. На доме была установлена табличка с именем архитектора.
Дом князя Щербатова на Новинском бульваре
Дом князя Щербатова на Новинском бульваре
Дом князя Щербатова на Новинском бульваре. Деталь
Дисквалифицированный дом Тарасова архитектора Ивана Жолтовского.
Серебряная медаль
Второе место разделили здание Высших женских курсов на Малой Пироговской архитектора Сергея Соловьёва и Университет Шанявского архитектора Иллариона Иванова-Шица.
Здание Высших женских курсов на Малой Пироговской
Здание Высших женских курсов на Малой Пироговской
Рельеф. Здание Высших женских курсов на Малой Пироговской
Рельеф. Здание Высших женских курсов на Малой Пироговской
Вестибюль. Университет Шанявского
Бронзовая медаль
Третье место получили дом графа Шереметева архитектора Николая Чернецова, дом Шах-Пароньянца у Сухаревской площади архитектора Ивана Флоринского и здание тверского отделения городского ломбарда архитектора Ивана Машкова.
Дом графа Шереметева
Дом Шах-Пароньянца у Сухаревской площади
Здание тверского отделения городского ломбарда
Другие участники
Дом Заварской в Потаповском переулке архитекторов Семёна Дорошенко и Ивана Кондратенко
Дом Заварской в Потаповском переулке архитекторов Семёна Дорошенко и Ивана Кондратенко
Здание картинной галереи Императорского московского Румянцевского музея
Здание картинной галереи Императорского московского Румянцевского музея
Дом Шугаева по Большому Ржевскому переулку архитекторов Семёна Дорошенко и Ивана Кондратенко
Дом Д.Я. Маяковского архитектора Ивана Германа
Дом Гуревича по Печатникову переулку архитектора Петра Крюкова
Периодика на тему дореволюционного строительства на «Электронекрасовке»:
Больше про книги и интересные находки вы найдёте в telegram-канале «Электронекрасовка» (@electronekrasovka). Подписывайтесь!
Жилые дома Москвы построенные в 1910 году
Список жилых домов построенных в 1910 году в Москве, сохранившихся на данный момент.
Фонари в Москве
Самые большие дома Москвы
Актуальная информация о 34504 домах и 2566 управляющих жилыми домами организациях ЖКХ Москвы на 02.09.2021
На сайте можно узнать такие сведения о доме по адресу, как: серия дома по адресу, тип дома по адресу, площадь дома по адресу, год постройки дома по адресу и другие данные о доме по адресу. Справка о доме по адресу содержит десятки различных характеристик инфо о доме, чтобы узнать их, удобнее всего воспользоваться поиском в шапке сайта, указав нужную улицу и номер дома.
Особняки-шедевры Льва Кекушева – «отца московского модерна» и человека загадочно-драматичной судьбы
Отписаться можно в любой момент.Если говорить о зданиях, построенных в дореволюционной Москве в стиле модерн, нужно непременно упомянуть о двух особняках архитектора Кекушева. Они необычайно оригинальны и, что интересно, построены архитектором не на заказ, а для себя. К счастью, оба дома находятся в отличном состоянии, и мы можем вдоволь любоваться ими, восхищаясь фантазией и талантом «отца московского модерна».
На рубеже XIX-XX веков Лев Кекушев был очень известным и преуспевающим архитектором и преподавателем. Работать зодчий обычно начинал часов в шесть-семь утра и, выполняя заказы, порой так увлекался, что частенько выходил из сметы клиента, однако от своих идей не отказывался и «лишнее» делал за свой счет. С одной стороны, такая одержимость и страсть к работе, в конце концов, вынудила его влезть в долги. С другой – теперь мы, потомки, имеем возможность любоваться шедеврами его архитектурной мысли, не скованной рамками обстоятельств.
Стиль, разработанный московским зодчим и основанный на опыте известного бельгийского архитектора-модерниста Виктора Орта, даже получил в свое время название «кекушевский модерн». Его неповторимый почерк был всегда узнаваем.
Дом на Остоженке
На момент постройки готического здания на Остоженке у Льва Кекушева уже имелся собственный доходный дом, а этот небольшой, но изящный «замок» он возвел рядом с ним, для своей жены. Поэтому дом еще принято называть особняком Анны Кекушевой.
Асимметричное здание, напоминающее европейский замок Средних веков, олицетворяет многогранность и амбициозность зодчего. Разные объемы и формы, оригинальные оконные проемы и их декорированные обрамления, лепнина, мозаика, шатровая башня, необычное сочетание цветов – все это делает дом не похожим ни на один другой в Москве и очень романтичным. Весьма удачно и сочетание кирпича, штукатурки и орнаментных вставок. Довершил картину огромный лев работы австрийского мастера Отто Вагнера, установленный на высоком фронтоне уличного фасада.
Внутри здания все было устроено очень рационально и, по тем временам, модно: в центре – парадная лестница, на первом этаже – гостиная, зал и кабинет Кекушева, в мансардных частях дома – спальни. Всего в доме было 15 комнат.
Интересно, что этот проект изначально предназначался для будущего дома Саввы Мамонтова, который должен был строиться в районе Тверского бульвара (удачная совместная работа Кекушева с В.Кузнецовым). Однако по причине банкротства купца грандиозные планы реализовать не удалось. «Не пропадать же такой интересной идее! – подумал Лев Кекушев и использовал проект для строительства собственного дома, дополнив его новыми великолепными деталями.
В 1903 году строительство было завершено. Считается, что в этой работе Кекушев как мастер модерна реализовал все свои наработанные годами возможности и раскрыл весь талант.
О том, как складывалась жизнь и карьера архитектора после строительства особняка, известно лишь фрагментарно. По некоторым данным, у него произошел драматичный разрыв с любимой супругой, после которого они несколько раз пытались снова воссоединиться, но тщетно. Что касается его проектов, то после революционных событий 1905 года популярность модерна в архитектуре стала сходить на нет, что повлекло за собой и закат карьеры Льва Кекушева.
По поводу его архитектурных проектов, созданных позже 1912 года, толком ничего неизвестно. Последней его работой значится старообрядческая больница и склад на Преображенском валу, после чего его имя перестали упоминать в газетах. По одним данным, зодчий умер в 1913 году. По другим – с 1913 по 1917 годы он находился в психиатрической клинике, где и скончался.
В 60-х годах прошлого века в этом доме-замке располагались военные атташе Объединенной Арабской Республики, затем – Оборонное ведомство египетского посольства. Увы, за время своего существования здание утратило большую часть своего декора и внутренних интерьеров, однако в конце прошлого года были завершены работы по воссозданию первоначального облика этого уникального здания.
Специалисты обновили лепной, штукатурный, металлический декор, восстановили орнаменты. По итогам проведенной работы дом даже стал лауреатом городского конкурса «Московская реставрация» сразу в нескольких номинациях.
В декабре 2017-го на здании снова появился медный лев. Дело в том, что через некоторое время после постройки (скорее всего, уже после смерти архитектора) царь зверей исчез, и точных данных об обстоятельствах пропажи у современных историков нет. Воссоздать скульптуру современным реставраторам удалось по единственной сохранившейся в архивах фотокарточке.
Дом в Глазовском
Говоря о таланте Кекушева как модерниста, стоит упомянуть и о другом его особняке, который также называют «Особняк Листа». Этот дом считается первым зданием, построенным в стиле модерн в Москве.
Стоит сразу уточнить, что к великому композитору это здание, расположенное в Глазовском переулке, не имеет никакого отношения: в нем поселился московский предприниматель иностранного происхождения, племянник владельца нескольких крупных заводов Густава Листа – Отто Адольфович Лист.
Изначально здание, возведенное на участке, принадлежавшем жене Льва Кекушева Анне Ионовне, было спроектировано архитектором исключительно для себя. Дом выглядит одновременно строго и празднично. Интересно сочетание кирпича и черного гранита и, опять же, «кекушевская» асимметрия и разноформенные окна.
Причем дом появился здесь за пару лет до строительства вышеупомянутого особняка на Остоженке.
На территории также было построено здание со служебными помещениями – конюшней, комнатами для дворников и кучеров, зоной для хранения карет и так далее.
По поводу того, каким образом владельцем здания стал Отто Лист, есть две гипотезы, основанные на воспоминаниях современников. Согласно одной, симпатичный особняк архитектора настолько понравился богатому промышленнику, что тот решил непременно заполучить его и предложил хозяину за него такую астрономическую сумму, что тот просто не смог устоять. Согласно второй версии, Кекушев изначально не собирался жить в этом доме, а построил его как раз с целью в дальнейшем подороже продать. Это косвенно подтверждает и тот факт, что заселиться он решил именно в дом на Остоженке, а не сюда.
Испытав финансовый кризис, Лист продал дом Наталии Кусевицкой – дочери богатейшего чаеторговца Ушкова и жены дирижера и композитора Сергея Кусевицкого. В этом доме часто бывали великие музыканты – например, Рахманинов, Прокофьев, Шаляпин, Гречанинов…
Незадолго до революции дом купил банкир и владелец заводов Алексей Мещерский. Увы, пожить здесь ему довелось недолго. После революции 1917-го Ленин попытался вести переговоры с крупным промышленником, однако, выслушав его условия, обозвал Мещерского жуликом, за чем последовал незамедлительный арест. Его заводы, а также знаменитый особняк национализировали. Отбыв срок и освободившись, Мещерский эмигрировал в Финляндию.
В помещениях дома в Глазовском сначала разместилась библиотека. В 1990-х его занимало посольство Аргентины, а в 2003-м его передали правительству Калужской области.
Текст: Анна Белова
Не менее интересен еще один малоизвестный шедевр московской архитектуры, Саввинское подворье на Тверской.
Чем примечателен первый небоскрёб Москвы: Малоизвестные факты о Доме Нирнзее
Отписаться можно в любой момент.Среди шедевров московской архитектуры здание со странным и сложнопроизносимым названием «Дом Нирнзее» по праву считается одним из самых интересных, легендарных и таинственных. И чтобы рассказать обо всех его особенностях, пожалуй, не хватит целой книги. Приведем лишь некоторые интересные факты об этом доме.
Кто такой Нирнзее
До постройки знаменитого дома в Большом Гнездниковском переулке по этому адресу располагалась дворянская усадьба, включавшая как каменные, так и деревянные строения. В 1873-м его очередные владельцы, Кайсаровы, приспособили постройки под комнаты для сдачи внаём, а в мае 1912 года, когда участком владела уже помещица Быстрова, она продала его под застройку архитектору-немцу, обосновавшемуся в России – Эрнсту-Рихарду Нирнзее. Инженер-строитель по образованию, он пробовал себя в разных стилях (эклектика, модерн, неоклассицизм и т.д.). Архитектор пользовался популярностью у заказчиков – в общей сложности он выстроил около сорока зданий доходных домов в центре Москвы.
Однако дом в Большом Гнездниковском оказался заметнее всех остальных его работ. Нирнзее решил построить такое здание, которое по высоте превосходило бы все остальные дома Москвы и в то же время имело бы компактные и очень функциональные квартиры для жильцов-холостяков и молодых семей.
Дом даже считается прототипом советских домов-коммун.
Городская управа выдала разрешение на постройку девятиэтажного здания с центральным водяным отоплением, архитектор оперативно разработал и предоставил властям проект, и уже летом 1913-го дом высотой более 40 метров был почти готов. Сам архитектор в дальнейшем поселился здесь же.
Знаменитые жильцы
Известно, что в этом доме произошло историческое знакомство Михаила Булгакова с его будущей супругой Еленой Шиловской, ставшей впоследствии прототипом возлюбленной Мастера – Маргариты. Именно с крыши Дома Нирнзее Булгаков обозревал столицу в своем произведении «Сорок сороков». Кроме того, в этом здании жил Владимир Маяковский.
Также легенда гласит, что этот дом посещал Грирогий Распутин, причем, при мистических обстоятельствах. Якобы вскоре после постройки жильцы стали слышать в помещениях странные голоса, кроме того, с крыши «небоскреба» часто сбрасывались самоубийцы – таким же способом покончил с жизнью и один из сыновей архитектора Нирнзее. Народ стал поговаривать о присутствии в доме нечистой силы, и для её изгнания сюда и был приглашен знаменитый целитель и мистик Григорий Распутин (на тот момент домом уже владел не Нирнзее, а Дмитрий Рубинштейн). Согласно преданию, после неких манипуляций, проведенных Распутиным, странные вещи в доме уже больше не происходили.
В подвале дома какое-то время располагалось кабаре «Летучая мышь», жили здесь известные актеры МХАТа.
А после революции, в 1930-х годах, тут жил знаменитый гособвинитель московских судебных процессов Андрей Вышинский. Могущественный сосед наводил страх на всех жильцов, впрочем, и сам он после нашумевших процессов не чувствовал себя в безопасности – имел в доме личную охрану и даже пользовался отдельным лифтом.
Самый высокий и современный
Вплоть до 1931 года Дом Нирнзее был в столице самым высоким зданием. Валентин Катаев отмечал, что этот дом служил вертикальной доминантой всего Тверского района, и сравнивал его с американским небоскребом.
Смотровая площадка на крыше привлекала любопытных со всей Москвы, к тому же, на крыше располагались театр миниатюр, и, конечно, ресторан. А в первые годы после революции здесь крутили кино. Кстати, смотровая площадка одно время даже была платной – вход стоил 20 копеек.
После революции
В 1930-е в Москве появились более эффектные на вид сталинки-высотки, и на их фоне дом стал казаться старомодным и не таким величественным, несмотря на то, что с архитектурной точки зрения был очень интересен.
После революции дом, с одной стороны, оставался все тем же мещанским «тучерезом» (так его называли горожане по аналогу со словом «небоскреб») со скульптурами на фасаде и вазами. С другой стороны – изменился контингент. Старые жильцы либо по своей, либо по чужой воле покинули свои квартиры. Среди новых обитателей дома стали преобладать сотрудники органов госбезопансости и партработники. Кстати, в 1930-е в этом доме нескончаемым потоком шли репрессии.
Во время войны
Интересно, что в годы Великой Отечественной столь высокое здание почти не пострадало от авианалетов – в том числе по причине того, что на его крыше размещалась батарея ПВО. По воспоминаниям старожилов, когда советские войска стали поочередно освобождать от врага наши города, в честь каждого такого события с крыши дома бил салют, сопровождаемый светом прожекторов. В такие моменты, жильцов наверх, конечно, не пускали военные – наблюдать салют можно было с нижней крыши здания.
В мае 1945-го Салют Победы с крыши Дома Нирнзее насчитывал три десятка залпов из тысячи орудий.
Крыша как двор
После войны жизнь в доме оставалась такой же уникальной – у его обитателей был свой собственный мир. Например, вместо стандартного московского двора – крыша. Дети здесь и уроки делали, и катались на велосипедах, и играли в мяч (правда, если он улетал за пределы крыши, приходилось бежать вниз по лестнице на его поиски). Здесь росла сирень, стояли кадки с цветами, для отдыха имелась плетеная мебель. А еще крышу использовали как пляж – в солнечные летние деньки здесь можно было загорать.
В доме Нирнзее располагались и три детских сада, причем один из них – несмотря на советские годы, частный (в него своих детей водила культурная элита).
Здесь снимали фильм «Служебный роман»
Именно на крыше этого легендарного дома состоялся откровенный разговор киногероев «Служебного романа» – Новосельцева и его «начальницы-мымры» Калугиной. Этот момент фильма – один из ключевых, поэтому было очень важно, чтобы сцена происходила в визуально запоминающемся, знаковом месте, хотя, по сюжету, это была обычная крыша, на которую суровая начальница выходила из своего кабинета поплакать в одиночестве.
Во время разговора главных героев на заднем плане, помимо панорамы Москвы, можно отлично разглядеть характерную ограду крыши Дома Нирнзее.
Судьба тучереза. История первого московского небоскреба
«Помните, дом Нирензее стоял, над лачугами крышицу взвеивая?», - вопрошал Маяковский в стихе «Пятый интернационал». Так поэт описывал многоэтажный доходный дом, который в 1912 году построил в Большом Гнездниковском переулке Москвы архитектор Эрнст-Рихард Нирнзее. До него таких грандиозных зданий в столице не возводили. Долгое время этот «небоскреб», который из-за его головокружительной высоты также называли «тучерезом», был самой высокой постройкой столицы. Дом Нирнзее и сегодня – одно из самых высоких зданий в районе Тверской улицы. Цены на квартиры в нем тоже бьют рекорды «высоты».
С конца XIX века на месте, которое сегодня занимает легендарный дом, находилась старая дворянская усадьба, помещения в которой переделали под меблированные комнаты. В 1912 году этот участок купил архитектор и предприниматель Эрнст-Рихард Карлович Нирнзее. О своих дальнейших планах он сообщил в заявлении, поданном в городскую управу: «Прошу разрешить мне по сломке существующих строений выстроить вновь каменное в девять этажей жилое строение для маленьких квартир, с жилым полуподвалом, с отдельной столовой над частью девятого этажа, центральным водяным отоплением, проездными воротами под сводом». После этого у Нирнзее состоялась дискуссия с комиссией по строительному надзору - то есть, с тогдашней Главгосэкспертизой. Эксперты сомневались в том, что несущие конструкции выдержат столь высокую постройку, но архитектор доказал, что смогут, и разрешение на строительство было ему выдано.
Здесь мы хотим сделать небольшое отступление и подробнее познакомить вас с этим необыкновенным человеком – Эрнстом Нирнзее.
Он был потомком выходцев из Вены, обосновавшихся в Варшаве. Именно из польской столицы Эрнст вместе со своим старшим братом Карлом в 1898 году переехал в Москву. Здесь братья развернули успешную предпринимательскую деятельность: Карл открыл слесарно-механическое предприятие, а Эрнст — строительную контору. Имея хорошее инженерное образование, он уже в Москве окончил строительные курсы и получил разрешение на строительство гражданских зданий и дорог.
Нирнзее не был видным зодчим в художественном смысле этого слова, у него даже не было любимого архитектурного стиля, хотя отменный вкус, конечно, имелся. В первую очередь он проявил себя как выдающийся девелопер. Возможно, у вас возник вопрос: откуда никому не известный польский инженер взял деньги на покупку участка в центре Москвы? Так вот, до строительства в Большом Гнездниковском переулке Эрнст Нирнзее успел построить в столице около тридцати доходных домов, многие из которых сохранились до наших дней.
Кстати, свой знаменитый «тучерез» он уже в 1915 году продал банкиру, другу и кредитору Распутина, а по совместительству - известному масону Дмитрию Рубинштейну за 2 100 000 рублей, а сам уехал из Москвы. В то время, в разгар Первой мировой войны, в стране бушевали антигерманские настроения. Нирнзее, несмотря на немецкую фамилию, по крови был почти стопроцентным поляком. Однако, рассудив, что в его случае «бить будут по паспорту», не стал рисковать и отправился в место, которое считал более безопасным (хотя почти вся Европа в первую половину XX века была местом крайне небезопасным). В 1915 году следы Нирнзее теряются. Ходили даже слухи, будто он покончил жизнь самоубийством, бросившись в лестничный пролет в своем «тучерезе». Но недавно исследователи обнаружили, что после отъезда из Москвы Эрнст Карлович жил в Варшаве, где и умер в 1934-м.
А тогда, в 1912-м, он возлагал на свой самый смелый проект большие надежды. «Дом дешевых квартир», или «дом холостяков», как Нирнзее называл его, предназначался для одиноких, но обеспеченных служащих, которые большую часть дня проводили в своих конторах. Поэтому в их маленьких квартирках с высокими потолками, расположенных на этажах наподобие гостиничных номеров (то есть по коридорной системе), предусматривались лишь самые необходимые удобства. Кухня в их число не входила: жильцам предлагалось питаться в ресторане, расположенном здесь же, на крыше – фактически на десятом этаже, а также пользоваться услугами целого штата лакеев, горничных и кухарок. На каждом этаже дежурил половой, которому заказывали доставку блюд из ближайшего трактира или ресторана.
В доме, имевшем форму буквы «П», работали четыре лифта. На главном его фасаде можно было увидеть черты модерна, конструктивизма и неоклассицизма. Ряды оконных проемов были поделены вертикальными красными линиями, также на фасаде расположились пять выступов-эркеров, которые сделали «внешность» дома весьма привлекательной.
Но главным украшением здания стало мозаичное панно под крышей, выполненное действительным членом Академии художеств Александром Головиным, известным в начале XX века, скорее, как театральный художник. Между прочим, оно повторяет майоликовое панно «Купание наяд» на главном фасаде гостиницы «Метрополь» авторства того же Головина. Панно на верхушке дома в Большом Гнездниковском не видно прохожим, его не видно даже тем, кто находится на крыше. Зато сам Нирнзее мог любоваться им в бинокль из своей квартиры в Трехпрудном переулке.
До революции в Доме Нирнзее проживали 700 человек. В 1918 году здание национализировали, жильцов выселили, а их квартиры отдали партийным работникам, среди которых были комиссар почты и телеграфа Москвы Вадим Подбельский, председатель Временного рабоче-крестьянского правительства Украины Георгий Пятаков, отец и брат Льва Троцкого и многие другие известные лица. Так что в годы Большого террора в Доме Нирнзее (который тогда назывался Четвертым домом Моссовета, что подтверждало его высокий статус), то и дело происходили аресты. Не так часто, как в Доме на набережной, о строительстве которого пресс-служба Главгосэкспертизы России не так давно писала, но все же. Кстати, один из организаторов массовых репрессий, главный прокурор СССР Андрей Вышинский тоже проживал в доме в Большом Гнездниковском переулке.
Кроме партийных начальников в знаменитом доме жила и творческая интеллигенция: футурист Давид Бурлюк, у которого часто гостил Маяковский, автор здания редакции «Известий» и основатель династии архитекторов Григорий Бархин, художники Моисеенко, у которых Михаил Булгаков познакомился со своей «Маргаритой» - Еленой Сергеевной Шиловской. В доме располагались знаменитые кабаре «Летучая мышь» и «Кривой Джимми», студия Малого театра, редакции газет «Накануне», «Гудок», «Вечерние известия», журналов «Россия», «Литучеба», «Творчество», «Огонек», «Альманах библиофила», издательство «Советский писатель».
Самым выдающимся местом Дома Нирнзее была, пожалуй, его крыша. Эрнст Карлович в 1913 году говорил в интервью одной из московских газет: «До сих пор не могу налюбоваться видом Москвы отсюда. Даже мои каменщики в праздничные дни забираются наверх и простаивают в молчаливом созерцании целые часы». На крыше одно время работал один из самых популярных в столице ресторанов, здесь гуляли воспитанники местного детсада, одним из которых был сын знаменитого писателя-диссидента Андрея Синявского. Еще дети играли здесь в футбол и катались на велосипедах летом, а зимой – на коньках. Взрослые же устраивали на крыше дружеские посиделки, потому что двор дома для этого совершенно не подходил. Во время войны здесь стояла зенитная батарея, а затем — установка для салютов.
В наши дни попасть на крышу Дома Нирнзее крайне трудно: она давно закрыта, потому что находится в плохом состоянии. Но надо сказать, что абсолютно каждый из нас уже видел фрагмент знаменитой крыши. Помните самое начало фильма «Служебный роман», где Людмила Прокофьевна выходит из кабинета на большую террасу и поливает цветы? Чуть позже она выбегает сюда поплакать и рассказать Новосельцеву о своей горемычной одинокой жизни (а зрители не могут отделаться от мысли: до чего же уютное место работы у мымры). Так вот, эти сцены снимали на крыше Дома Нирнзее.
Сейчас Дом Нирнзее признан памятником культурного наследия регионального значения и находится под охраной государства. А его история – продолжается.
Проклятый дом: как особняк Новиковых вошел в советскую литературу
В центре Москвы, на Полянке, стоит необычное здание с остроконечными башенками, стрельчатыми арками, шпилями, легкими эркерами и балконами. Оно похоже на маленький средневековый замок. Но романтичная внешность особняка обманчива: считается, что за его сказочными стенами происходили страшные истории. Вот почему здание по адресу Большая Полянка, 45 носит второе имя - «Проклятый дом».
«Проклятый дом» был построен на нехорошем и не слишком надежном месте. Говорили, что еще во времена Екатерины II стоявшая здесь усадьба вдруг провалилась под землю, а все жильцы погибли. Посреди Полянки долго зияла яма, которую все никак не могли засыпать. Из ее недр иногда доносились стоны и плач, виднелось загадочное свечение. Окропление святой водой не помогало, и люди сторонились жуткого места.
Затем проблему карстовых пустот как-то удалось решить, и тогдашняя хозяйка участка, купчиха Елизавета Батурина, продала землю купцу второй гильдии Василию Новикову - совладельцу бумажной и прядильной фирмы «В. Новиков и А. Васильев», почетному члену Дома призрения и ремесленного образования бедных детей. Новиков же завещал участок сыновьям - Алексею, потомственному почетному гражданину, и Вячеславу - инженеру-механику управления городских железных дорог.
История загадочного особняка на Полянке начинается в 1907 году, когда братья получили наследство и решили построить на обретенном участке новый дом. Заказ Новиковых достался архитектору Сергею Гончарову – родственнику жены Пушкина и потомку дворян Гончаровых. Кстати, знаменитая русская художница-авангардистка Наталья Гончарова – его дочь.
Сергей Гончаров построил чудесное здание в стиле псевдоготики и соорудил вокруг него изысканную чугунную ограду, признанную настоящим произведением искусства. Дом был объективно хорош и смотрелся весьма необычно на фоне прочей застройки, однако нашлись критики и насмешники, которые называли особняк вычурным и пошлым.
И здесь мы невольно переходим к сюжету произведения «Проклятый дом», который русский и советский писатель Викентий Вересаев опубликовал в сборнике «Невыдуманные рассказы» в 1945 году. Известно, что прототипом «вычурно-красивого, угрюмо-пестрого дома» был как раз особняк Новиковых.
По сюжету, при заключении договора с архитектором хозяин-золотопромышленник предусмотрел огромные штрафы за срыв сроков строительства. А когда архитектор принялся за работу, стал всеми силами мешать ему: постоянно придирался, заставлял снова и снова переделывать. Архитектор увидел, что не успевает вовремя; уплатить же неустойки он не имел возможности - и повесился в этом самом доме.
Хозяина это не смутило. Он поселился в особняке вместе с дочерью, а та влюбилась в певца итальянской оперы. Отец, конечно, запретил ей даже думать о подобном замужестве, и девушка убежала с итальянцем за границу. Отец остался один в огромном доме, злобился на дочь и сильно по ней тосковал. Не выдержав, он поехал разыскивать ее и нашел – нищую, брошенную и беременную. Отец вернул дочку домой, но так и не смог унять своей злобы, поэтому запер девушку в комнатке над вторым этажом, а дверь наглухо заделал кирпичами. Оставил только окошко, в которое несчастной передавали хлеб и воду.
Когда девушка стала рожать, ее крики разносились по всему дому три дня, но отец не помог дочери. Когда она затихла и кирпичи разобрали, в комнатке нашли мертвых мать и младенца. Рассказ Вересаева заканчивается тем, что монстр-отец уезжает из Москвы на чужбину, где умирает в муках, а брошенный дом стоит – пустой и страшный.
На самом деле, закончив – причем в срок - в 1907 году особняк Новиковых, Сергей Гончаров еще долго жил в собственном доме, который сам построил в Трехпрудном переулке. После 1917 года он перебивался лишь случайными заказами и умер в Москве летом 1935-го.
О мучительной смерти братьев Новиковых – так же, как и о леденящих душу эпизодах с дочерьми, - история умалчивает. В 1915 году Алексей и Вячеслав продали особняк московской мещанке Клавдии Свешниковой, и та жила в доме до самой революции. В конце 1917-го она лишилась своей собственности.
При советской власти особняк приспособили под дом детского творчества, и за свою историю он сменил несколько названий: Дом художественного воспитания детей Ленинского района, Дом пионеров имени Павла Андреева, Центр досуга и творчества и т.д.
В наши дни здание признано объектом культурного наследия федерального значения. Сегодня здесь располагается региональная общественная организация «Юрий Башмет – поддержка деятелей искусств и молодежного творчества», больше известная как «Башмет-центр».
Дом Нирнзее
В Большом Гнездниковском переулке находится первый в Москве «тучерез» — дом Нирнзее. Михаил Булгаков встретил здесь последнюю любовь, а Андрей Вышинский пугал жильцов обещанием забрать «куда следует».
В 1912 году Эрнест Нирнзее купил участок в Большом Гнездниковском переулке для строительства небоскреба с дешевыми квартирами.
В 1915 Нирнзее продал дом банкиру Дмитрию Рубинштейну. А в 1917 году здание национализировали и переименовали в Четвертый дом Моссовета. Здесь устроили дом-коммуну: открыли ясли и детский сад, а на крыше оборудовали смотровую площадку. Отсюда Булгаков обозревал Москву в очерке «Сорок сороков».
Это была высшая точка — верхняя платформа на плоской крыше дома бывшего Нирензее, а ныне Дома Советов в Гнездниковском переулке. Москва лежала, до самых краев видная, внизу. Не то дым, не то туман стлался над ней, но сквозь дымку глядели бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки сорока сороков. Апрельский ветер дул на платформы крыши, на ней было пусто, как пусто на душе. Но все же это был уже теплый ветер. И казалось, что он задувает снизу, что тепло подымается от чрева Москвы. Оно еще не ворчало, как ворчит грозно и радостно чрево больших, живых городов, но снизу сквозь тонкую завесу тумана подымался все же какой-то звук. Он был неясен, слаб, но всеобъемлющ. От центра до бульварных колец, от бульварных колец далеко до самых краев, до сизой дымки, скрывающей подмосковные пространства.В 1920-х годах Михаил Булгаков часто захаживал в дом Нирнзее, чтобы сдать статьи и очерки в берлинскую газету «Накануне». Здесь в гостях у супругов Моисеенко он познакомился с Еленой Шиловской.
Вскоре она ушла от мужа, командующего московским военным округом, к полуопальному писателю. В народе после этого говорили: если Булгакову нужна жена, он идет к Нирнзее.
А на крыше дома Нирнзее в дни октябрьской революции стояли войска Временного Правительства, так как с этой высоты простреливалось все вокруг.
В 1920-е жильцы перестали общаться и приглашать гостей. Квартиры в доме Нирнзее приглянулись советским ведомствам, и сюда потянулись работники органов госбезопасности.
Большинство «старых» жильцов предпочли выселиться самостоятельно, не дожидаясь, когда их об этом «попросят». Тогда в доме Нирнзее поселился Андрей Вышинский, Генеральный прокурор СССР, который заправлял в расстрельном доме на Никольской. Он занял две немаленькие квартиры и сначала жил как все: мог, например, зайти к соседям и, к ужасу матери, пожурить расшалившегося ребенка. А после нашумевших на всю страну процессов Вышинский без охраны уже не ходил. Он даже завел персональный лифт рядом с квартирой. Там работала лифтерша тетя Саша. Лифт и сейчас действует, но вместо роскошной кабины — обыкновенная железная коробка, да и лифтерши уже нет.
Дом Нирнзее необычен. До войны в крайних квартирах в форме буквы «п» можно было увидеть служебные лифты. Эти помещения до революции были кухнями: там жили горничные, а на лифтах поднимали продукты на верхние этажи.
Сейчас шахты заложены, а на их месте санузлы. Но одна особенность дома сохранилась: у него нет двора, и раньше дети играли на крыше. Там работали кафе и ресторан, картинная галерея и кинотеатр, и даже устраивали футбольные матчи.
Помню, детьми мы все гонялись и на самокатах, и на велосипедах по коридорам, они очень большие были. Двора у нас не было, поэтому мы называли себя не дворовой ребятней, а крышовой. Конечно, все дни мы проводили именно там. Место было популярное, на нашу крышу приходили многие. Там был кинотеатр, а зимой каток заливали. Еще заходили к нам, чтобы на лифте покататься: тогда ведь далеко не в каждом доме были лифты. Из известных людей здесь бывал Маяковский. Говорят, у него на третьем этаже жила любовница. Булгаков здесь встретил свою последнюю жену Елену Шиловскую.Кстати на этой крыше снимали фильм «Служебный роман». А в подвале некоторое время работал театр-кабаре «Летучая мышь» под руководством Никиты Балиева и Николая Тарасова. Там актеры МХТ представали перед зрителями в необычных амплуа. Говорили, что чайка олицетворяет дневных мхатовцев, а летучая мышь — ночных. После революции часть труппы во главе с Балиевым эмигрировала, а часть осталась в СССР. Но ни одна из них не смогла повторить успех «Летучей мыши».
Сегодня в переоборудованных квартирах дома Нирнзее живут люди, и работают организации.
Читайте также: